Канадские охотники

— Вначале заплатите, — бросает прохвост, — компания должна мне двадцать пиастров, в тюрьме, прежде чем буду отправлен на виселицу, я хотел бы хорошенько смочить горло. Хотя еще посмотрим, повесят ли меня, — добавляет, ухмыльнувшись, убийца.

Приказчик весьма учтиво отсчитывает верзиле необходимую сумму, засовывает деньги ему в карман, предварительно убедившись, что тот не рваный, и потом помогает забраться на козлы, где уже сидит Жан. Юноша натягивает вожжи, щелкает языком, и пони с тремя кое-как разместившимися седоками несутся во весь опор.

Пропойцы, находясь в тридцати шагах от экипажа, не обращают никакого внимания на то, что их главаря увозят.

— Вот она, цена вашей преданности, — цинично и зло бурчит Рыжий Билл, — только что на руках носили, а теперь и головы не поворачиваете, хотя вызволить меня сейчас — пара пустяков. Пулю-другую в бок этому пони…

— Но здесь еще есть я, — произносит спокойно и решительно Жан, — клянусь, если они попробуют вас освободить, то живым не получат.

Около трех часов пополудни. Лучи солнца, прогревая песок и мелкий белый, как снег, гравий, создают температуру раскаленной печи. В помещении, где и без солнца нестерпимо жарко, дышать совершенно нечем.

У Сэма все изнывают от жажды, а трактирщик умело ее распаляет.

Пьяная оргия, ненадолго стихшая после получения зарплаты, разбушевалась с невиданной силой, грубостью, экстравагантностью.

Достаточно трезвым взглядом понаблюдать со стороны такое застолье, чтобы понять, сколько злобы и отчаяния в безудержном пьянстве, делающим людей безумными, абсолютно безумными. Это настоящая болезнь; отравление организма проявляется в эпилептических конвульсиях, зверской ярости, необоримом желании укусить, ударить, уничтожить, в патологическом стремлении к льющейся крови, в смещении всех нравственных критериев. Но удивительно, что при самых чудовищных эскападах[87] разнузданный мужлан, доведший себя до положения риз, может тем не менее проявлять упорную последовательность и в поступках, и в желаниях.

Временное сумасшествие, вызванное разрушающим воздействием алкоголя, весьма по душе представителям англосаксонской расы.

Они оскорбляют друг друга, потом, как правило, вступают в драку и — как логическое завершение — нередко убивают друг друга. Ран в потасовках не подсчитывают, на вой, шум и револьверные выстрелы не обращают внимания, чокаются, но готовы горло перерезать, если не понравилось что-то в словах собутыльника; наступают на мертвых, свалившихся у стола, словно это бревна, и без содрогания пьют из стаканов, на которых отчетливо видны следы крови.

Порой какое-нибудь происшествие привлекает всеобщее внимание, вызывая то взрывы смеха, то неистовое «браво!», то бурю ругательств.

Вот ирландец обещает выпить на пари четыре галлона[88] виски и храбро отправляется на тот свет, не одолев и половины, не донеся очередной стакан до губ.

А тут бьются на ножах. Сверкают лезвия, глухой гул, фонтан крови, один из противников роняет охотничий нож, прижимает ладони к вспоротому животу, делает несколько шагов, запутывается в собственных кишках и падает замертво. В дальнем углу тоже ссора, драка.

— Не здесь! Не здесь! — воет Сэм-Отравитель, перекрывая всеобщий шум.

— Что?! Почему?

— Да вы все разнесете! — вопит трактирщик.

— А что происходит?

— Да вот Джимми и Ребен…

— Чемпион Ирландии и чемпион Англии?

— Ссора?

— Матч?

— Дуэль!

— На железных прутьях?

— Ну, это и впрямь волнующее зрелище!

— Смотрите, как засуетился Сэм.

— У меня еще два бочонка в погребе, — доносится голос трактирщика.

— Тащи их сюда, — вопят Ребен и Джимми, бледные от выпивки и ярости.

— Согласен, но отойдите на сотню ярдов в сторону. Когда будете готовы, вам принесут раскаленные железные прутья.

Противники, одинаково мрачные, обтрепанные, пересекают зал, неся по бочонку в пятьдесят литров каждый.

Оргия на какое-то время стихает.

Длинный Джимми считает, удаляясь: раз, два, три, четыре… При цифре «сто» оба останавливаются, как и вся толпа любопытных.

— Сэм, мы отошли на сто ярдов.

— Ну давайте, ребятки!

Большими ножами вспарываются обручи на бочках, оттуда обильно сыплются черные крупинки, похожие на мелко раздробленный уголь.

Это порох!

Бочки поставлены на попа в полутора метрах одна от другой, противники садятся каждый на свою.

— Сэм, давай прутья!

Трактирщик не собирается отказывать таким славным парням, решившим повеселиться, он бежит, держа два металлических штыря, концы которых раскалены добела в кухонной печи.

Один достается Ребену, второй — Джимми. Сэм-Отравитель убегает подальше, словно за ним гонятся.

Зеваки наконец поняли, в чем дело, и, отходя в сторону, подзадоривают соперников:

— Браво, Джимми! Браво, Ребен! Гип-гип, ура!

Кажется, начинается дуэль непримиримых врагов; цель — постараться просунуть раскаленное железо в отверстие пороховой бочки, на которой сидит противник.

Вы, наверное, никогда до такого не додумались бы, грустный выпивоха Старого Света, находящий радость в вине?