Канал

Возникла немая пауза. Офицеры разведки уставились на Озерова. Они понимали, что он прав. Хотя некоторых из них и сверлили глазами „торгпредовского“ чиновника, они, как оперативники ГРУ, четко знали: каждый должен делать свое дело и не лезть в дела других. „Меньше знаешь, крепче спишь, а также дольше живешь“ — наверное, подумал кое-кто из них и удивился позиции „резака“ [резидента — сленг оперативных работников ГРУ], поставившего на общее обсуждение вопросы выполнения конкретной операции. На профессионала, каковым без сомнения являлся Иванов, это было совсем не похоже. Ведь каждому из оперативников резидентуры обычно ставилась отдельная узкая задача в рамках совместной операции, смысл и цель которой, как правило, знало очень ограниченное число руководящих лиц. Это диктовалось спецификой деятельности ГРУ за рубежом и максимально уменьшало возможную утечку ценнейшей информации. Разумеется, в случае провала в работе любого из участников операции. Или его сознательного предательства. Такой вариант, кстати, не исключает ни одна разведка в мире.

Надо полагать, в четвертое управление ГРУ, а может, и выше, на уровне руководства Центра, поступила настолько серьезная информация, касающаяся упомянутой операции, что Иванов просто был вынужден, в виде исключения, собрать всех ее участников. Впрочем, все эти предположения, возникшие у офицеров резидентуры, частично сам же Иванов и подтвердил.

— Ладно, Валерий Геннадьевич, не возражаю. Доложите лично после совещания. — Резидент загасил окурок в пепельнице. — Я продолжу, товарищи. Итак, не вдаваясь в детали операции, — он посмотрел на Озерова и усмехнулся. — Не вдаваясь в детали, хочу, нет, требую, максимально активизировать усилия на выполнение каждым поставленной задачи. Повторяю: каждым. И вот почему.

Разведчики внимательно смотрели на резидента в ожидании, что он сейчас скажет что-то такое, что… Да нет, они смотрели на Иванова, как любые подчиненные на своего начальника, проводящего служебное совещание.

— В Каир на должность резидента КГБ едет полковник Кирпичев. — Иванов обвел глазами офицеров, как бы в ожидании их реакции на сказанное. Все молчали.

— Кто не знает этого человека, в чем я очень сомневаюсь, докладываю: Вадим Алексеевич — сильный арабист, возглавляет африканский отдел Первого главка [Первое Главное управление КГБ СССР — прим. авт.]. Много лет работал в Египте, включая период войны 1956 года, лично знаком с президентом Насером.

Иванов немного задумался, потом встал со стула, прошелся по спецпомещению, глянул на потолок и стены, прислушался к едва слышному гудению кондиционера.

— Не сомневаюсь в мощных возможностях Кирпичева, думаю, не потерявшего связи с людьми в окружении президента. Отсюда вывод, товарищи, — Иванов вернулся на свое место, взял со стола пачку „Мальборо“, но курить не стал. — Вывод прост и всем вам очевиден: с приездом Вадима Алексеевича, который, между прочим, вот-вот должен получить генерала, конкуренция с соседями в рамках разрабатываемой операции обострится до предела. Ни я, ни вы, полагаю, не испытываете ни малейшего сомнения в том, что соседи тоже отрабатывают аспекты этой же темы. Почему я так думаю? — Резидент ГРУ ухмыльнулся. — Да потому, что слишком много знаю. Слишком…

* * *

Вадим Алексеевич Кирпичев для людей осведомленных, которых даже в системе ПГУ КГБ СССР насчитывалось очень немного, слыл личностью весьма и весьма незаурядной. Трудно было поверить в то, что этот невысокий человек с типично интеллигентской внешностью, блестяще закончивший Московский институт востоковедения в начале 50-х годов, владеющий тремя языками, прошел войну не кем-нибудь, а десантником 103-й дивизии ВДВ, освобождавшей Австрию и Чехословакию. После разведшколы молодой и способный арабист попал в восточный отдел ПГУ и оказался в резидентуре КГБ в Египте.

Кирпичев был одним из первых разведчиков-аналитиков, сумевших разобраться в том, что из себя представляет режим Гамаля Абдель Насера по отношению к СССР, и познакомиться с египетским лидером лично. Он успел заблаговременно дать информацию в Центр по поводу тройственной агрессии против Египта в октябре 1956 года, что дало возможность Москве определить оптимальную политическую позицию. В ходе войны Центр регулярно получал от оперативного сотрудника резидентуры исчерпывающую и крайне необходимую информацию…

В 1958 году Вадим Кирпичев сопровождал президента Египта Насера в его первой поездке в Советский Союз, переводил беседы египетского лидера с Никитой Хрущевым. (Разумеется, ни тот, ни другой даже не догадывались о том, что умный и обаятельный переводчик является кадровым сотрудником ПГУ КГБ.)