Канал имени Москвы. Лабиринт

Калибан ходит по своей келье из угла в угол. Как воришка мог увидеть Седьмого капитана? Что ещё скрывает от него брат Дамиан? Калибан всегда считал, что Книга опасна. И даже как-то предложил уничтожить подлинники. Лицо Светоча Озёрной обители сделалось каменным: «Ересь! – холодно произнёс он. – И если ещё хоть раз услышу такое, то даже я не смогу тебе помочь».

Но потом, смягчаясь, добавил: «Всё не так просто, мой верный Калибан. Да, в ней есть тайный смысл, помимо открытого всем Возлюбленным братьям. Да только всё дело в том, что оба смысла верны, хотя разительно отличаются друг от друга».

Брат Дамиан оставил Калибана самого разбираться со своим смятением. Что ж, не привыкать. Да только и верная обезьяна был не до конца искренен со Светочем Озёрной обители: знаки были, их становится всё больше. И эти голоса, что слышат люди в ветре безумия, дующем с Пустых земель.

– Голоса, зов Разделённых, – прошептал Калибан. Вернулся к очагу. Начал сильно дуть на угли. Пламя тут же откликнулось, обдувая лицо жаром. В голове закружилось.

Калибан знал, что произошло с семьёй капитана Льва. И знал как. Брат Фёкл был не единственным человеком, о котором Светочу Озёрной обители пришлось позаботиться на пути заботы о Благе. До поры до времени произошедшее с капитанами не особо беспокоило Калибана. Но знаки – они сгущались. Калибан чувствовал, что брат Фёкл в опасности. И даже пытался помочь тем единственным способом, который был ему доступен. «Дотронься до моей головы, старик». – «Что там?» – но брат Фёкл неколебим, как скала. «Там конец твоей веры, старик. Конец твоей веры, вот что там».

Тогда ещё было не поздно. Но поля нежных лилий не предназначены верным обезьянам-демонам, и Калибан услышал: прочь от меня, дьявольское отродье, тебе не поколебать моей веры!

– Глупый, упрямый, надменный старик! – произнёс Калибан, глядя в завихрения пламени на углях, но в сердце его совсем неожиданно и тихо плеснулась скорбь.

«Зря ты так с ним поступил», – вдруг подумал Калибан, даже не отдавая себе отчёта, из-за этой ли скорби, или потому, что расчёт брата Дамиана не оправдался. Ещё один знак… Но что-то происходит: и вот в итоге некто, столь же несущественный в раскладах Светоча Озёрной обители, кем можно пренебречь, но кто в состоянии узреть подлинный облик Седьмого капитана, спокойно ожидает в темнице скорого суда.

«Он чужак и не тот, за кого себя выдаёт, – это уже было не размышление, уверенность. – И его единокровный глухонемой братец. Чужаки не могут разгуливать по территории Пироговского братства, не уплатив ясак – Лабиринт не пустит… И это успокоило брата Дамиана. Но это ошибка».

– Мне ведь плевать, глухонемой ли его брат, – вдруг удивлённо пробормотал Калибан. – И брат ли он ему вообще!

Плевать! Но в этом якобы «недуге» ключ к чему-то гораздо более важному. И это происходит прямо сейчас.

Калибан знал, что он умеет быть очень тихим и незаметным. Настолько, что Светоч Озёрной обители вынужден был даже как-то попросить не подходить к нему так бесшумно. И вот Калибан подумал, не навестить ли ему прямо сейчас темницу с братьями-воришками, где те ожидают скорого и справедливого суда. Вряд ли Калибан начал свою игру. Просто происходило что-то, много всего, что уже не подчинялось воле брата Дамиана. А такие вещи не прощались обезьянами-демонами.

5

Аква в растерянности смотрела на разложенные перед ней страницы. Брут был прав. Смысл всего менялся. Менялся радикально.

«Не Брут, – поправила себя девочка. – Брат Фёкл. Это его рука».

Это рука её наставника. И он сделал даже больше, чем она ждала, к чему так настойчиво его подталкивала.

– Вот то, что ты просил, – сказала она недавно Бруту. – Про «Три вечерних зари», то, что мы уже расшифровали.

– «Когда они соединятся, Лабиринтов больше не будет»? – Брут вопросительно кивнул.

– Ага. Только полностью этот стих звучит так. – Она подвинула к нему ещё один лист:

«Что будет ещё сказано только:
Пополам рассечённые карой Господней,
Разделённые армии тьмы создадут,
Чтобы мщения удар свой нанести.
Только натиск выдержит Лабиринт,
Погибели избегут Возлюбленные братья,
Но укрепятся духом,
Когда вызов смертельного Врага они примут.
Три вечерних зари соединятся,
Затем укроется небо тьмой,
Лабиринтов свет иссякнет,
Больше спасения Возлюбленным братьям не дав.
Тогда сей день будет пиром Разделённых».

– Я могла б и раньше вспомнить. – Аква чуть покраснела, отвела взгляд в сторону. – Мы об этом много говорили с братом Фёклом. Верхняя часть стиха, до зари – из «Деяний Четырёх Святых». Понимаешь? Ты абсолютно прав, Пророчества составлены из разных разделов Книги. Недостающая цифра – четвёрка.