Канал

— Поехали! — крикнул он сержанту. — Ялла бина!

Полещук положил на мешок с арахисом еще одну фунтовую банкноту, погладил египтянку по голове, заглянул в ее красивые карие глаза, подернутые печалью, и сказал:

— Инти гямиля! Будь счастлива, египетская Маша! А мне пора ехать на войну! Пока, сестренка!

Мариам еще долго смотрела вслед так понравившемуся ей парню в камуфляжной рубашке с темным пятном от пота на спине, иностранцу-хаваге, говорившему с едва заметным акцентом. "Ну почему я такая несчастная? — думала она. — Русский… Где эта его далекая Россия?" Она присела на корточки, достала маленькое круглое зеркальце, посмотрелась в него, поправила платок на голове, и, тяжело вздохнув, стала наполнять бумажные кулечки арахисом.

Слева под навесом что-то оживленно обсуждали собравшиеся в кучку мужчины-торговцы. По косым взглядам в ее сторону Мариам догадывалась, что они говорят о ней…

А Полещук, сидевший на ободранном сиденье старенького грузовика, натужно набиравшего скорость по дороге в Исмаилию, представлял, какой бы он произвел фурор, вернувшись в Союз с красивой феллашкой по имени Мариам. Он повернул голову и посмотрел на сержанта-водителя. Тот крутил руль, обгоняя семенящих осликов с небольшими тележками, наполненными овощами и фруктами, и молчал…

Глава десятая

Истребители-перехватчики и средства ПВО ОАР сорвали попытки 38 израильских самолетов «Фантом» и «Скайхок» нанести удар по египетским позициям, расположенным к западу от Суэцкого канала.

(Каир, 12 июня, ТАСС)

Весь вечер воздушные цели роились к западу от Горького озера, не пересекая канал. Командир роты, долго стоявший у планшета, наконец, не выдержал и, ругнувшись, пошел к себе. И с его уходом — как по мановению волшебной палочки, авиация противника утихомирилась: все цели исчезли, и планшетист вытер пот с лица и присел на стульчик со стаканчиком чая.

— Халас, Мухаммад? — спросил Полещук, глядя на планшет.

— Айва, мистер, — подтвердил планшетист. — Мафишь харб [нет войны — ег. ], евреи отдыхают…

— Ну, что ж и мы отдохнем, — сказал Полещук и пошел к выходу из блиндажа.

Около входа расстелили одеяло и устроились на нем. Лейтенант Асым послал за чаем, а Адель настроил приемник на арабскую музыку. Закурили. Темное небо мерцало звездами, было удивительно тихо. Но жара не спадала, и Полещук снял каску и расстегнул до пояса форменную рубашку.

— Вот ты скажи мне, Искяндер, — нарушил молчание Адель. — Мы воюем за Суэцкий канал, за Синай, а ты? Мы тебя очень уважаем, но ты в одном с нами окопе — за что?

— Как это за что? — удивился Полещук. — Это наш интернациональный долг помогать вам в борьбе с израильской агрессией.

— Выбрось ты эту мишуру из головы, — сказал Адель. — Долг, обязанность… Ерунда все это! Ты скажи, сколько тебе платят за работу под израильскими бомбами?

— 103 фунта, — ответил Полещук. — Я не знаю, много это или мало…

— Всего-то? — удивился Адель. — Я думал вам, иностранцам, больше платят. Сто три фунта… — задумчиво сказал он. — Это — чуть больше зарплаты нашего инженера… Гражданского, конечно…

Асым, прислушавшись к разговору, наконец, не выдержал и сказал:

— Это — вполне достойные деньги, мы получаем меньше, Адель! И перестань доставать Искяндера! Он же не наемник, в конце концов! Они, русские, пришли сюда, на канал, не из-за денег, а чтобы помочь в войне с евреями! Да, Искяндер?

— Айва, — согласился Полещук. — Советский Союз всегда оказывал помощь государствам, которые подвергались империалистической агрессии… Примером много: Испания, Куба, Вьетнам…

— И Чехословакия тоже? — с издевкой спросил Адель. — Зачем вы ввели танки в страну вашего же Варшавского блока? Там что — тоже была империалистическая агрессия?

— Не знаю, Адель, — сказал Полещук. — Может быть, была угроза захвата Чехословакии блоком НАТО… Не знаю. Но когда возникает подобная ситуация, лучше всего обеспечить безопасность своих границ танками. Ты — человек военный, должен понимать… А вообще это — большая политика, и не мне, лейтенанту, думать об этом.

Полещук вспомнил о том, как за полгода событий в Чехословакии в ВИИЯ появилась большая группа солдат срочной службы, выходцев из Закарпатья, которым на трехмесячных курсах ставили чешский и словацкий языки, после чего они исчезли. А уже потом было объявлено казарменное положение, и поступила скудная информация о событиях в Чехословакии… Он вспомнил, как из «тревожных» чемоданчиков доставались бутылки коньяка и водки, и как все это выпивалось под классическую закуску в виде плавленых сырков «Дружба» и килек в томатном соусе. Никто ничего толком не знал…

— Вот и чай, — сказал Адель, снимая с подноса маленькие стаканчики. — Сделай погромче, — повернулся он к Асыму.

Асым крутанул колесико портативного приемника, и голос Умм Кульсум заворожил египетских офицеров.