Канализация, Газ & Электричество

— Нет, здоровые. Это-то и было странно: невероятно здоровые, с бутонами и молодыми листиками. В ноябре. В тридцать градусов[312]. — Джоан машинально зажгла в опустевшем вагоне сигарету. — Вы знаете, что деревья чувствуют температуру корнями? Так они узнают, что за время года; когда в марте или апреле земля разогревается, они понимают, что пришла весна… Так вот, а их обманули. На углу жилого квартала был скверик, в котором росли эти три дерева — по центру, где растаял снег; вместо него там росла трава. Ученые вылезли из машины проверить, и выяснилось, что на земле — 115 градусов[313]. Деревья с травой думали, что лето. Но, разумеется, теплой была только земля; на ветках все равно лежал снег, а раскрывающиеся листья замерзали… Эксперт из «Юнион Карбайд» сказал, что причина может быть в чем угодно: может, канализацию прорвало, может, газопровод потек. Представитель Агентства по охране окружающей среды считал, что участок слишком велик для прорванной коммунальной трубы, — по его мнению, химическая реакция пошла в самой почве, и пары буровых проб хватит, чтобы определить вещества, а если они окажутся токсичными — то и вероятный источник. Но Клэйтон запрыгнул в машину, заявив, что, на его взгляд, пробы брать незачем, поскольку очевидно, что вещества не токсичны — деревья-то живы, правда? — а я сказала, что, если он искренне верит в это, пусть возьмет немного земли в рот… Потом я заметила, что Гарри в дискуссии не участвовал, и стала высматривать, где он и чем занят. Он тихонько стоял у обочины, смотрел на деревья, с таким выражением… я его тут же распознала. В этом можешь не сомневаться. По лицу было видно, что у него только что родилась очередная клевая идея. И через секунду я уже догадалась, в чем она заключается… И вот мы стоим на углу этой отравленной улицы, в районе, где раньше играли дети и где, если Клэйтон добьется своего, они снова скоро будут играть, — а Гарри может думать только об одном: «Ух ты, интересно, можно ли это как-нибудь упаковать».

Айн не поняла:

— Упаковать эту недвижимость?

— Нет, — ответила Джоан. — Этот «эффект». Чтобы деревья зеленели зимой. Ну, сделать какой-нибудь покупной наборчик, нагревательный элемент, который достаточно будет закопать в саду, если вдруг захочется встретить Новый год на лужайке среди распускающихся листиков. Разве это не клево… — Она вздохнула, тяжело и протяжно. — Я даже не разозлилась — то есть не сильно. Я просто поняла, что… устала. Месяц или два до этого я, наверное, пожала бы плечами и сказала: ну таков уж Гарри. Но тут я, наверное, достигла предела. Девять лет… даже университетские преподаватели получают годичный отпуск после семи лет работы, а им приходится иметь дело только с теми клевыми идеями, которые надежно заперты в книгах… Мы покатались по району, нашли еще несколько горячих участков, взяли образцы почвы — все оказалось очень токсично, все промышленные отходы — и вошли в несколько заброшенных домов. В подвалах обнаружились какие-то жидкости, которых боялся даже парень из «Юнион Карбайд». Может показаться, что это решило бы дело, но я-то все хорошо понимала; мы вернулись домой, я подождала, и естественно, в понедельник же утром Клэйтон вернулся к своей песне: «Это не наша вина, не наша забота». Словно мы никуда и не ездили. Я пошла поговорить об этом с Гарри и застала его в кабинете с саженцем вишни в горшке и коробкой устройств для согревания рук. Он попросил меня зайти через двадцать минут, а я: «Все, с меня хватит». Собрала вещи и ушла еще до обеда. Вернулась домой, позвонила Лексе, в отдел здравоохранения штата и на «Си-эн-эн».

— А развод?

— Это случилось несколько месяцев спустя, когда я убедилась, что возвращаться на работу не собираюсь, — хотя шансов на это особо и не было, после того как я на них донесла. Я решила, что разрыв должен быть полным, и Гарри понял. Он немного расстроился, еще немного разозлился, но вел себя прилично. Очень прилично, — сказала Джоан, вспомнив о неожиданном выходном пособии и пенсионном обеспечении, а также — и это уже далеко не в первый раз — спросив себя, каково было Клэйтону Брайсу подписывать эти чеки. Я решила годик отдохнуть, попутешествовала, купила Святилище, потом увидела объявление в «Таймс» и устроилась в канализацию. Как епитимья.

— Епитимья, — фыркнула Айн. — Вы девять лет «боролись с оттенками серого», а когда стало невмоготу, ушли и устроились на самую черно-белую работу, где нет ни сложностей, ни компромиссов…

— Хм-м, — ответила Джоан. — Хм-м, ну, да…

— …потому что знаете, хоть и стараетесь это отрицать: компромисс — зло, а попытки общаться с людьми, не разделяющими ваши ценности, — пустая трата времени.

— Ну да, но видите ли, Айн, вот вы опять — высказываете поначалу хорошую мысль, а потом перегибаете палку и все портите. Лишь из-за того, что на работе у Ганта я слишком много нервничала, это не значит, что я зря потратила время. Я же сказала вам — я там много хорошего сделала. Не так много, как хотелось бы, но все же…

— Но вы ушли!

— Я вымоталась.

— Именно! А вы бы не вымотались, если…