Канализация, Газ & Электричество

А потом Атлант расправил плечи. В первую очередь это означало уничтожение тех нескольких Негров, что устояли под падающим потолком. После того как рухнула земля, от них остались только шестеренки и кремниевый песок; потом шар отскочил от изогнутой батареи лифтов, расплющил «Пять очков» и покатился к танку.

— Целься на двенадцать часов! — заорал Максвелл. — Перезаряжай!

— Перезаряжаю! — кричал Кёртис Дули, вгоняя еще один снаряд. — Готов!

— Пли!

Не доверяя визиру лазерного прицела, Шивон Йип вручную установила прямую наводку и нажала гашетку. Медная сфера разлетелась на части; куски полетели назад с ураганной силой и подрезали Атланту колени. Статуя повалилась, голова откололась и поскакала в сторону, хотя каменные черты лица еще хранили выражение идиотской радости.

Под куполом танк развернулся туда, откуда приехал. Еще два осколочно-фугасных снаряда и несколько очередей из спаренного пулемета убрали снайперов со стен ущелья. Трех-снарядным залпом танк подорвал свод Ворот Родного Языка, так что въезд оказался засыпан. На площади выли полицейские сирены, а сверху доносился рокот вертолета ФБР: прилетел спецагент Эрнест Г. Фогельзанг, получивший сообщение, что «Вавилон» захвачен африканскими террористами.

И в Вавилонской Башне действительно были террористы: теперь уже — даже не один вид.

— Всем наружу! — крикнул Максвелл, открывая верхний люк. Когда он встал на орудийную башню, к нему порхнул Электроколибри и опустился на сжатую в кулак руку. При виде птички Максвелла охватила безмерная печаль — он осторожно погладил существо пальцем, приговаривая: — Все хорошо. Мы потом все починим, все будет хорошо.

Морские пехотинцы из уцелевших «феррари» образовали у броневика «Бринкс» почетный караул. Бронированные двери открылись, и оттуда вынесли сокровище — священный кибернетический артефакт, который Максвелл называл Ковчегом Глаза. Он представлял собой прочную раму для переноски тяжестей на спине, к которой привинтили компоненты разобранного «Крэя» Джоан, а также два блока мощных батарей. Конструкция была укутана пуленепробиваемой тканью и обложена пластинами кевлара.

Почетный караул поднес Ковчег к танку. Максвелл подтолкнул Колибри в воздух, спустился за Ковчегом; накинул на плечи лямки и застегнул пояс.

— К лифтам, — сказал он.

Кёртис Дули рысью побежал к лифтам и нажал стрелку вверх. Она зажглась и погасла.

— Проблемы, командир, — доложил он.

— Сержант Йип! — рявкнул Максвелл. Над кнопками располагалась панель; Шивон Йип сорвала ее рывком Электроруки. Максвелл размотал крепившийся сбоку Ковчега кабель и подключил к коробочке с разъемами. Открылось два лифта.

— Делимся на две группы, — приказал Максвелл. — Йип, Дули, Эймс, Нимиц, Монах, Сантос, Бойчук и Гуревич со мной. — Он посмотрел на Клэйтона Брайса, который по-прежнему стоял на орудийной башне, моргая, словно сова, вынесенная на дневной свет. — И ты, боец.

Благодаря уколу, который ему сделал Нимиц, опухоль на языке спала, так что Клэйтон говорил уже почти нормально.

— Что происходит? — спросил он. — Что творится? — Но ему никто не отвечал. Морпехи грузились в лифт; прислушавшись, какая суматоха стоит на площади — многочисленные голоса выкрикивали через мегафоны всякие угрозы, — Клэйтон решил пойти с ними.

Под танком что-то шевельнулось. То был Пауэлл-617, вернее, то, что от него осталось после того, как он, зацепившись за шасси «Бьюкенена», доехал сюда из Бауэри. Когда лифты закрылись, Пауэлл вытянул руку, сжал ее и приветственно потряс кулаком.

— Р-ребята, я с вами! — сообщил он.

22

И•ро•ни•я, сущ., ж. р. 1) отрицание или осмеяние, притворно облекаемые в форму согласия или одобрения; 2) стилистическая фигура: выражение насмешки или лукавства посредством иносказания, когда слово или высказывание обретает в контексте речи смысл, противоположный буквальному значению или отрицающий его; 3) вид комического, когда смешное скрывается под маской серьезного (в противоположность юмору) и таит в себе чувство превосходства или скептицизма. (От греч. eironeia — притворство.)

«Словарь американского наследия»[316]

КАПИТАЛИЗМ

В половине седьмого, после того как разошлись последние работники, Ванна Доминго зашла в кабинет Гарри отдать кое-какие бумаги. Гарри сидел за столом и собирал трехмерную головоломку — памятник четырем президентам на горе Рашмор[317].

— Вы еще тут? — спросила Ванна, не удивившись. Рабочий график Гарри менялся непредсказуемо, в зависимости от настроения.

Он, прищурившись, посмотрел на резной нос, пытаясь определить, чей он — Линкольна или Джефферсона.