Канареечное счастье

Умилился я, глядя на собеседника. И здесь же помыслил: «Каких людей засылают! Можно сказать, цвет кабинетов. Потустороннее, можно сказать, образование». И такая меня охватила печаль, такое уныние! «Куда это, — думаю, — идем мы? Откуда выходим? Непроизвольная, — думаю, — растрата и напрасное обхождение с лучшими типами».

А господин Чучуев вынул из чемоданчика карту и разложил ее на столе. Гляжу — якобы океан синеет, а посередке вроде острова.

— Что, — спрашивает, — занятно?

— Да уж зачем и рассуждать? — говорю. — И дурню станет ясно — очень вы научный человек выходите. Только, — спрашиваю, — что ж это за страна такая?

— Ну страна, — говорит, — эта, положим, известная. Австралия называется и материк земли. Карту же эту приобрел я тоже случайно у одного учителя детей.

Подивился я на Австралию.

— Прекрасная, — говорю, — карта и даже мухами мало засижена.

— Да, — говорит, — вещица занятная.

И стал я с того вечера поучаться у него разным предметам. Как, думаю, не воспользоваться таким стечением обстоятельств? Прямо-таки, думаю, удар счастливой судьбы. Потому чувствую — агромадные у него знания.

— Я, — говорит Чучуев, — разным наукам обучался. И почти что во всех университетах. Только еще в Казани не довелось побывать. Средств не хватило на дорогу. Зато, — говорит, — как ушел я из харьковских медиков, так и потом в Киеве девять месяцев изучал садоводство. А в Одессе то же самое был философом. И механик я очень хороший, потому в Москве полгода числился.

— Господин Чучуев! — говорю. — Уж вы, — говорю, — пожалуйста и непременно. А уж я вам всегда услужу и с превеликим удовольствием. Когда науку какую будете обдумывать, я вам и место уступлю в юрточке, и уголок какой отделю.

— Спасибо, — говорит. — Вижу теперь, что человек вы хороший. А будем мы изучать камни и минералы.

И действительно — принялись мы тотчас за камушки. Целую кучу нанесли отовсюду и у дверей сложили. Вечерком же за чаем объяснил мне господин Чучуев научные мысли.

— Глядите, — говорит, — и запоминайте. Ежели камушек мокрый, значит, река поблизости протекает или еще какое-нибудь водяное пространство. И есть еще такой закон, по которому все камни обязательно на землю падают.

Поразился я чрезвычайно, слушая лекцию. Даже не утерпел — утречком сам испробовал. Один камушек бросил, другой — все как есть на землю упали. Действительно, думаю, закон природы и очень естественная история.

Однако прекратили мы вскоре занятия по случаю несчастного происшествия. Вышел господин Чучуев как-то ночью на двор по своей надобности и как шагнул за порог, так внезапно на камни и оступился. Крепко расшиб он себе тогда голову; даже правый глаз повредил и веко для зрения. Всполошился я. Насчет примочки захлопотал. А господин Чучуев ручкой за глаз держится.

— Ну, — говорит, — это совсем ничего. Так ли еще за науку страдают!

Только все же с тех пор оставили мы совместное обучение. К тому же и времени у меня было мало, почитай что и вовсе не оставалось. То убираешь юрточку, то обед на двоих готовишь. Господин же Чучуев по большей части обдумывал. В особенности как подошло весеннее время года, сильно он стал задумываться и даже совсем примолк. Только один раз объяснил за обедом, что, дескать, книгу задумал.

— Напишу, — говорит, — я ее для потомства детей и имя свое прославлю.

Полюбопытствовал я — какая, мол, книга.

— А книга, — говорит, — будет про тюленью любовь. Я уже давно наблюдаю.

И как проглянуло солнышко пояснее, стал уходить господин Чучуев из дому почти что на целый день. Раз вот так ушел он, а я за уборку принялся. Постели перетрусил и полы подмел основательно. И еще решил пиджачок господина Чучуева почистить щеткой. Однако как взял я его в руки, вдруг замечаю, вещица из кармана выпала. Круглая такая вещица, вроде механизма, и стрелки, как у часов. Поднял я ее, положил на столе с краешку и, можно сказать, совсем позабыл о ее нахождении. Когда ввечеру, как вернулся господин Чучуев с прогулки, обратил он свое внимание и говорит:

— Это, — говорит, — где же вы такую полезную вещь разыскали?

— Да у вас же, — говорю, — в карманчике, в пиджачке.

Встрепенулся господин Чучуев, хлопнул себя по лбу рукою:

— Ну же и память у меня дырявая! Сам же купил эту штуку на всякий случай.

И вдруг усмехнулся этак радостно и меня за ручку потряс.

— Знаете ли, — говорит, — какой вы сюрприз совершили? Ведь теперь конец нашему изгнанию. И надо снаряжаться нам в путь-дорогу обратно.

— То есть, — говорю, — каким же это образом ехать обратно? Мне, — говорю, — еще три годика полагается на пребывание.

— Нет, — говорит, — уж теперь мы покинем сии края и совершим интересный побег.

И стал мне объяснять господин Чучуев, как с этим научным предметом возможно пройти всякие дремучие леса и даже в ночное время.

— Только, — говорит, — на стрелочку поглядывай себе и больше ничего. Стрелочка, например, в одну сторону показывает, а ты иди как раз обратно. Она тебе все на север, а ты возьми да и поверни на юг.

Ничего я, признаться, не понял тогда из этих объяснений. Почему, думаю, такое непослушание?