Канарейка

Мама делано улыбнулся из-под кепки и Дениса вперёд подтолкнул, чтобы общительная тётя Хониного пустого взгляда не заметила и не поняла, что его улыбка к её словам не относится. «Надо всё этим старухам! Чуйка у Филы-змеи, как нерв под ногтем». Когда к двери подошли, Мама надел перчатки и согнутым пальцем по замку постучал. Бзик открыл дверь изнутри, и они с Хоней проскользнули внутрь.

– Стой здэс! – Мама пальцем Хоне пригрозил и на мгновение ему показалось, что во взляде пацана жизнь появилась, и улыбка не бессмысленной стала. – Бзик, инструменты, не тяни резину!

– Гляди, птица, будто понимает, что чужие, – Бзик показал на бьющуюся в клетке канарейку.

Мама быстро обошёл комнаты и открыл кладовку. Бзик достал фомку и аккуратно поднял паркет. Под ним в фанере люк обнаружился. Между лагами перекрытия в полиэтиленовых мешках лежали цинки из-под патронов. Двенадцать штук всего.

– Перегружаем? – Бзик разворачивал сумки «мечта оккупанта».

– Давай, быстро!

В цинки были утрамбованы золотые украшения с камнями и без. Один цинк доверху был долларами набит.

– Бзик, смотри, – Мама постучал пальцами по полиэтилену, – он совсем Ермолай: говорил, что денег нет здесь. – Пустые цинки обратно суй и закрывай! – он показал на пол. – Я пока бардак наведу и что-нибудь из шмоток возьмём подороже.

– Зачем бардак? У нас ключи ведь: закроем и уйдем в тихую. – Бзик плечами пожал.

– Потом узнаешь, – помедлив, сказал Мама.

– Звонить парням? – Бзик показал Маме сотовый.

– Скажи, пять минут.

– Понял, – Бзик набрал номер. – Пяц минут, у падэзда, – скомандовал он в трубу и дыру в полу заделывать принялся.

Мама в сумки положил ещё кое-что из хозяйского барахла. Дверцы шкафов пораскрывал и вещи разбросал.

Внизу уже ждал микроавтобус. Задние двери раскрылись, и крепкий парень принял сначала сумки, потом Хоню и Маме с Бзиком помог забраться, хотя они и сами справились бы. Все на пол уселись, и машина проворно тронулась.

– Харащо, ты у дэда ключи срысавал тагда, – Бзик на встретившего их парня смотрел, – щас с замком бы вазылис.

Следователь Заречный Г.Р.

Заречный попал в замкнутый круг. По возрасту его уже заждались наградные часы от министра – пистолет у него уже был – и добровольная садово-огородная ссылка. Последняя, впрочем, Григория Романовича совершенно не устраивала и он время от времени придавался выдумыванию всяческих занятий для пенсионеров, поскольку ни рыбалками, ни охотами не баловался. Но, как время подошло к пенсии, на Заречного повалились «висяки» с «глухарями». «Политику партии» он понимал правильно: раскрыл – коллективу галочка, – а кому и звёздочка, – не раскрыл, причём, чем больше, тем лучше, – на пенсию с «формулировками». И без часов, кстати. Даже без грамоты. Но Григорий Романович возьми да и войди во вкус! Каждое дело теперь приобретало особый смысл. Битва не на жизнь, а… на пенсию. Подарки «сверху» его не волновали, а вот современные технологии и техника – очень даже занимали. Компьютер, интернет, базы данных, электронные таблицы, средства слежения и наблюдения он осваивал досконально и с увлечением. «Если бы в моё время были такие средства, – говаривал он, бывало, отвечая на жалобы молодых следователей и оперов, – совсем другая картина была бы. Я б уж развернулся в марше!» И раскрывал все дела, что давали. Одно за другим. И не одно из них на «доп» не вернулось. Постепенно о его пенсии вообще забыли, и молодёжь потянулась к нему за советом, за помощью. Правда, часто злоупотребляли, конечно.

– Григорий Романыч, Захарьевская, двадцать три, квартирная кража, – смущение в голосе дежурного усиливалось изношенным телефонным аппаратом.

– Что там, тухляк? – хмыкнул Заречный.

– Да, похоже.

– Машину дашь, съездим. С Марковым.

– Романыч, тут дворами два шага! И там бригада с машиной, если что.

– Вабщет, мы домой уже, – Заречный взглянул на часы, – сегодня уже ребят в трениках взяли в обед, а ты нас хочешь на трусы бросить. Зачем нам такие переработки, э?

– Блин, Романыч, начальник звонил, просил тебя на этой краже дать группе в усиление. Не, забей, конечно, но ты потом на пенсию, а мне куда?

– Ладно-ладно, заскочим, всё равно по дороге, – Заречный положил трубку и подмигнул Маркову: – Ну что, стажёр, домой хочешь?

– Да я понял, Григорий Романыч, – смущённо улыбнулся Марков.

В египетском доме не Захарьевской работать было куда приятнее, чем в современных трущобах где-нибудь в Весёлом Посёлке. В квартире тихо и деловито трудилась дежурная следственно-оперативная группа.

– Привет честной компании, – Заречный не скрывал, что неофициальность участия в этом деле его радует.

По откликам на его приветствие хорошо читался весь спектр отношения сотрудников к старому следователю.

– От эт кавардак! – подивился он. – Инсценировкой попахивает.

– Тоже заметил, Романыч? – не оборачиваясь спросил эксперт – мужчина лет сорока в красной бандане, – покрывая дверцы шкафа чёрным порошком.

– Цианоакрилат, м? – поинтересовался Заречный, показав на следы чёрного порошка. – Или мелкодисперсный?