Канарец, или Книга о завоевании Канарских островов и обращении их жителей в христианскую веру

И действительно, все древние помещали эти блаженные острова – местопребывание душ праведников – за пределами западного океана, в стране с очень мягким и приятным климатом, где нет ни дождей, ни снега, ни зноя, ни холода и где с моря тихо дует легкий зефир[5]; там же, согласно Иосифу[6], и ессеи[7] помещали свой рай[8].

Они были также воспеты всеми греческими и латинскими географами[9], но позже оказались в таком забвении, что о них больше не вспоминали вплоть до первого путешествия наших французов или чуть раньше этого, если, конечно, не принимать во внимание то, что можно прочесть в наших легендах о Св. Маклу, или Св. Мало[10], шотландце или ирландце[11], который процветал во Франции во времена хлотаря I, около 560 года[12].

В них говорится, что сей добрый монах, услышав о каких-то островах, которые по причине безмятежной и счастливой жизни его обитателей называли земным раем, возымел желание обосноваться в этой ангельской земле и распространить там веру. Он сел на корабль вместе со Св. Брандаоном[13], своим учителем, и другими его соотечественниками[14] и, проплавав по морям семь лет[15] и претерпев множество превратностей, наконец достиг острова, названного Има[16], который из-за его красоты счел лучшим из всех благословенных островов. Там он воскресил и крестил великана Мильдена[17], обратил других в христианство и совершил множество чудес; с тех пор его считают покровителем этих островов. затем <Св. Маклу> вернулся в Бретань, где стал епископом[18]. Но все это достаточно сомнительно, и если и существует такой остров Има, то кажется, что он должен находиться скорее в наших северных морях, а не где-либо еще. Так что эти Счастливые острова оставались неизвестными примерно до 1290 или 1330 года, когда генуэзцы, избороздившие по своим торговым делам все моря Востока, первыми рискнули в поисках их проникнуть в этот Океан, но их усилия не имели успеха. В исторических сочинениях генуэзцев[19] только указывается, что в 1291 году Тедизио Дориа[20], Уголино ди Вивальдо[21] и другие[22] попытались совершить первое путешествие на запад[23] на двух галерах, взяв с собой двух монахов из монастыря Св. Франциска; выйдя из Гибралтарского пролива, они направились в сторону островов, и с тех пор о них не было никаких известий. Некоторое время спустя, около 1344 года, о них снова вспомнили благодаря юному кастильскому принцу дону Луису де Ла Серда, графу Клермонскому[24], внуку дона Альфонсо де Ла Серда[25], прозванного Лишенный Наследства за то, что его отец Фернандо де Ла Серда[26], старший сын Альфонса Мудрого, короля Кастилии[27], незаконно был лишен права на наследование кастильской короны <стараниями> своего второго брата Санчо IV[28]. Отняв <корону> у отца[29], он, таким образом, отнял ее и у <сына>. Фернандо женился на Бланке Французской[30], дочери короля Людовика Святого, который ради этого брака отказался от прав старшинства его матери Бланки[31]; вопреки всякому праву и разуму ей предпочли ее младшую сестру Беренгеллу[32]. Сей дон Луис, как любой юный принц, жаждущий славы, услышав, что какие-то генуэзцы или каталонцы побывали на этих островах, решил сам их открыть и завоевать и стал серьезно готовиться к экспедиции. К тому времени[33] он получил их в дар от папы Климента VI[34], который с великим торжеством короновал его в Авиньоне королем Канар с условием, что он будет проповедовать веру среди идолопоклонников. Но когда дон Луис, получивший по этой причине прозвище Инфант Счастья, уже был готов осуществить свое предприятие с оружием в руках, ему помешали великие войны Франции против англичан, где он служил нашим королям[35], к которым принадлежал <по крови>[36]. Некоторые[37] же рассказывают, что с разрешения дона Педро IV, короля Арагона[38], он экипировал в 1334 году[39] два судна и напал на остров Гомера, но был отбит, неся большие потери, и что в 1393 году испанцы основательно разграбили этот остров; среди прочих на этих островах побывали ради добычи бискайцы и андалусийцы и кое-что захватили на Лансароте[40]. Это породило желание у испанских королей завоевать их, но, занятые другими делами, они не очень усердствовали в исполнении таких планов. Словом, в те времена <Канарские> острова оставались более известны испанцам, <чем другим нациям>. Надо сказать, что они издавна наведывались туда и торговали с туземцами, о чем можно судить как по названиям всех этих островов, так и по многим соответствиям между языком островитян и испанским; об этом свидетельствует текст «Истории»[41].