Канарский грипп, или Вспомнить всё!

Брянов хладнокровно развернул листок и стал читать вслух:

«Здравствуйте, дорогой Александр!

Джон рассказал мне, что Вы спасли мне жизнь на Канарах во время этого ужасного землетрясения. Так получилось, что я ничего не помню и, к сожалению, совсем ничего не знаю о Вас. Я просто говорю Вам огромное спасибо за все и желаю Вам огромного счастья. Мы с Джоном через месяц поженимся. Двадцать второго числа. Мы через неделю пошлем Вам приглашение. Будем очень рады видеть Вас на нашей свадьбе. Если по какой-то причине не сможете выбраться через месяц, не страшно. Мы всегда будем рады Вам. Приезжайте в гости, когда захотите.

До скорой встречи. Инга Пашкова, но в скором будущем Лайонз».

— Там землетрясение, а тут пепелище, — с легкой ревностью в голосе заметила Наталья. — Еще надо разобраться, кто там его устроил, это землетрясение…

Брянов взял фотографию из рук Натальи и хладнокровно бросил вместе с письмом и конвертом в костер.

Наталья смело выхватила слегка покоробившиеся бумажки из огня.

— Да ты просто злодей! Варвар! — возмутилась она, это был настоящий приступ женской солидарности. — Смотри, девушку в хорошие руки отдал! Замуж выходит. Разве не приятно вспомнить? Злодей! Может, и это — тоже в огонь?

Она сунула ему в руку маленькую изящную коробочку. Брянов раскрыл ее и увидел колечко с сапфиром и маленькую карточку, на которой было написано его почерком: «Кто узнает Одиссея, когда он вернется?»

Он закрыл глаза.

Точно такого же вида карточку, где-то размокшую и где-то высушенную, он обнаружил на днях в своем бумажнике. На ней он увидел надпись, явно сделанную своей рукой: «Помяни меня, Боже, во Царствии Твоем!»

Что-то возникло тогда в памяти, какая-то смутная, но очень важная цель, которую он достиг, казалось, когда-то очень давно… а с другой стороны, казалось, совсем не достиг и она еще где-то очень далеко.

— Представь, забежала вчера вечером за своими вещами, — весело заговорила Наталья, чутко заметив, что ее Брянову не по себе, — сам знаешь куда… ну, на ту квартиру. Какие-то мелочи остались. Забрала сумку, я ее уже месяц не ношу. Там, в ней, была моя старая косметичка. Сегодня утром я до нее добралась, стала вытряхивать — и вот надо же, сюрприз! Что скажешь?

Какая-то непонятная тоска охватила Брянова. Он прижал к боку Наталью, потом потянулся за Сан Санычем.

— Все-таки будет жаль, Саша, если все твои загадки и отгадки сгорят, — тихонько проворковала у него под мышкой Наталья, — и человечество так и не узнает, кто же устроил землетрясение на Канарах… и какой такой сумасшедший багдадский вор залез в чужую квартиру и стал засеивать ее драгоценностями.

«На Страшном Суде все выяснится», — снова решил он.

Мысль показалась ему хоть и мудрой, но уже немного банальной. И он не стал высказывать ее, а просто прижал к себе своих Бряновых покрепче… и, внезапно вспомнив, как замечательно Наталья умеет готовить, с наслаждением подумал, что в своей большой сумке она наверняка привезла им с Сан Санычем что-нибудь вкусненькое…

КОНЕЦ