Канашибари. Пока не погаснет последний фонарь. Том 2

– Не вам лезть мне в душу! И если бы я не хотела жить, то не боролась бы в кайданах!

– Тогда твой поступок… В нем не было смысла, – спокойно заметил Араи, и Йоко отвела взгляд.

Ивасаки казался подавленным. Меня же слова Араи разозлили – как будто в ослабевший внутри костер подбросили дров.

– Поверь мне, спасение Кадзуо не стоило твоей жертвы, – добавил Араи, и огонь внутри затрепетал от резкого порыва ветра и погас, превращая гнев в ледяную ярость.

Давно я не ощущала столь ярких эмоций. Только когда Минори…

– Не стоит говорить, что и кому приносить в жертву! Я не жертвовала собой ради… Кадзуо. – Его имя, слетевшее с губ, обожгло их, причинив почти физическую боль. – В начале кайдана сказали, что история покажет, что мы готовы принести в жертву. Что, а не только «кого». И я не собиралась жертвовать своей совестью! – Я почти сорвалась на крик.

«Я не собиралась жертвовать своей совестью, – повторила я уже мысленно. – Но и жертвовать Кадзуо – тоже».

Йоко положила руку мне на плечо, собираясь что-то сказать, но я скинула ее ладонь, развернулась и почти выбежала из отвратительного зала, в котором был разыгран сюжет этой страшной истории.

В лицо ударил прохладный ветер, и я едва не задохнулась от его свежести после жара и духоты Дзигоку. Покинув территорию традиционного дома, я прошла вперед и, словно разом потеряв все силы, почти рухнула у стены одного из зданий и, подтянув колени к груди, уткнулась в них лицом.

Я не знала, сколько просидела вот так, обхватив ноги руками, но в какой-то момент почувствовала чужое присутствие. Послышался легкий шорох и чей-то вздох, когда неизвестный сел неподалеку от меня. Но я не ощутила ни раздражения, ни недовольства, ни страха. Лишь безразличие и ступор, которые стали так привычны в последнее время. Только воспоминания о знакомой фигуре, которую охватило пламя, прорывались сквозь эту пустоту, грозя вновь затопить меня ужасом, злостью… или горем.

– Я помню, что ты потеряла подругу, – произнес знакомый голос.

Это была та старшеклассница – Эмири. Она говорила спокойно, не пытаясь утешить или выказать сочувствие, и только это отсутствие жалости помешало мне тут же прогнать ее.

– Уверена, они еще получат по заслугам, – со стальной убежденностью добавила она.

Я не ответила, лишь качнула головой, откинулась на стену здания и вытянула ноги – от сидения в одной позе они затекли, а спина заболела. Эмири сидела рядом, задумчиво водя кончиком сломанного ногтя по асфальту.

– Тора не виноват в том, что случилось с Кадзуо, – вынуждена была признать я. – Он лишь насмехался над смертью Кадзуо, но ответственность лежала на других. Неизвестно на ком. Тора приложил руку к смерти Огавы, но у Кадзуо просто не было шанса и спастись самому, и не дать умереть мне.

Почему он сделал это? Почему выбрал меня?

– Ты не должна отталкивать союзников из-за их слов, – спокойно заметила Эмири. – Понимаю, Кадзуо был твоим другом…

– Мы не были друзьями, – перебила я.

– Ладно, вы доверяли друг другу?

– Я не доверяла ему, – мрачно бросила я.

Эмири приподняла бровь:

– В любом случае я понимаю, что увидеть смерть того, кого ты хорошо знаешь…

– Я не знала о нем ничего! – Мой голос прозвучал слишком громко и резко.

Эмири задумчиво посмотрела на меня, и на ее лице не было и намека на обиду из-за моей грубости.

– Тогда почему его смерть так тронула тебя? Смерть – это, конечно, страшно, но твоя реакция отличалась от реакции на проигрыш других участников.

В голосе Эмири прозвучал искренний интерес. Я хмуро посмотрела на нее, давая понять, что не собираюсь утолять это странное любопытство.

Но на самом деле… я и сама не знала. Это было иррационально. Нелогично. Внезапно. Как бы я отреагировала на смерть Йоко? Ощутила бы подобную боль? Смерть Ивасаки точно не стала бы для меня таким сильным ударом, то же касалось и смерти Араи, как бы цинично это ни звучало. Я почти не знала Кадзуо, но остальных я знала еще меньше.

«Еще один долг».

Я зажмурилась.

– «Иным людям и семи лет не хватит, чтобы хоть сколько-нибудь понять друг друга, иным же и семи дней более чем достаточно»[1], – внезапно проговорила Эмири. – Не надо мучить себя, пытаясь найти ответ.

Я косо глянула на Эмири. Она словно поняла, о чем я размышляла, и мне это не очень понравилось. Но Эмири не смутил мой мрачный взгляд, и она продолжила разглядывать улицу, непринужденно покачивая носком вытянутой ноги.

В голове вновь всплыли слова Араи: «Поверь мне, спасение Кадзуо не стоило твоей жертвы».

Я не считала, что жизнь Кадзуо была ценнее моей, я не собиралась жертвовать собой. Но слова Араи казались… странными. Неправильными. Я не могла описать своих ощущений. Что конкретно имел в виду оммёдзи?

Я встряхнула головой. От осознания, что я не собиралась жертвовать собой, а Кадзуо сделал именно это, на душе становилось еще тяжелее. Я не доверяла ему и даже подозревала, что он мог бы подставить меня, если бы это было ему выгодно. Не сомневалась, что, если я вдруг погибну, моя смерть не тронет Кадзуо. Но он… Он не дал мне умереть. Более того, погиб сам. И сейчас я ощутила вину за свои прошлые подозрения.