Канатная плясунья. Новелла

А Мариэлла плавно скользит по канату, будто тонкая струночка поет! Будто алый цветок к небу тянется… Глаза и лицо у стражника стали наливаться кровью, а волосатые кулаки все сжимались и разжимались. Когда Мариэлла соскочила с каната и раскланялась, он вдруг качнулся к ней и грубо схватил за руку — а ну, крошка, пойдем с нами! — да крепко так стиснул, до синяков. Она, бедняжка, дернулась было и ласково так стала упрашивать господина стражника отпустить ее. А второй стражник загоготал во всю глотку и еще стал подзуживать первого. Третий, правда, хлопнул его по спине — мол, брось ее, пойдем! Но красномордый лишь огрызнулся через плечо.

Подбежал встревоженный Фокусник, засуетился рядом… Но как спасти дочку? Он что-то горячо зашептал стражнику, но тут даже его красноречие не помогало, красномордый девушку никак не отпускал. Мариэлла билась птичкой в силках, отчаянно вырывалась, по щекам текли слезы… А на лице был такой смертельный ужас, что народ всерьез заволновался, зашумел. Женщины испуганно вскрикивали, мужчины громко зароптали. Фокусник, как мог, увещевал стражников и все пытался подступиться к красномордому. Одной рукой тянул его за руку, чтоб отпустил Мари, а другой торопливо вытаскивал из-за пояса свой кошелек. Но второй, гогочущий, со всей силы ткнул его кулаком в грудь и отшвырнул назад. Фокусник споткнулся о край ковра и неловко упал на бок.

Все вокруг ахнули и оторопели, взвизгнул чей-то ребенок. Тогда третий стражник начал отгонять людей назад и мрачно покрикивал: "Ну, что столпились, рты разинули, чего тут не видали? Живо все расходитесь!" Подбежал Жанно, быстро помог Фокуснику подняться и что-то виновато ему забормотал. Конечно, он смог бы голыми руками убить стражника, но честно потом сказал, что испугался. Меньше всего за себя, хотя его тут же увели бы в тюрьму и казнили, а за жену Розали, за сынишку, да и весь цирк сразу выгнали бы из города. Но главное — Розали. Он ведь жизни без нее не мыслил и не решился пожертвовать собой даже ради беззащитной Мари.

А красномордый уж вовсе взбеленился, хрипит, дышит ей в лицо перегаром. Больно дернул на себя и потащил вон из круга. Мариэлла его зубами за руку — хвать! — так он другой лапищей ударил ее по лицу. Фокусник кинулся прям на землю и обхватил стражника за ноги, вцепился в сапоги, не давая ему идти. Красномордый бешено заругался, забрыкался и затопал, скидывая помеху. Но свою добычу не выпустил. Розали зло отмахнулась от мужа и тоже поспешила на выручку Мари, повисла на руке у стражника, умоляя оставить девочку, но все напрасно. А толпа вокруг угрожающе надвигалась… Тогда гогочущий заорал на всю площадь: "Вы что — бунтовать вздумали? Всех поубиваю!"

Вдруг сбоку к красномордому метнулся Габриэль — да, хромой, а зверем метнулся! — и с размаху ткнул его в горло маленьким ножиком. Был у него такой, почти игрушечный, каким мальчишки выстругивают палочки, но острый, как лучшая бритва. Он всегда держал ножик при себе, чтобы очинять карандаши и разрезать бумагу, а носил в кожаном чехольчике на шнурке. Вот им со всей силы и ударил. Красномордый всхрипнул, из шеи кровь хлынула, и он грузно повалился навзничь. Хорошо, что кулак разжался, и Мари выскользнула.

Но раньше, чем он успел рухнуть, в грудь и спину Габриэля вонзились сразу два клинка! И он, сердешный, без единого стона тихо упал замертво… Мари от ужаса вскрикнула и прижалась к Розали, обе безутешно заплакали. Стражники переглянулись меж собой, потом зловеще обступили Фокусника: "Ты пойдешь с нами!". А он упал на колени рядом с мертвым Габриэлем, уронил голову ему на грудь и весь от рыданий затрясся. Стражники уставились на него и медлили… Он поднял к ним измученные глаза: "Вы друга своего потеряли, а я — сына любимого. Возьмите все деньги, только помилосердствуйте! Дочку мою сиротой не оставьте… за что ей?" — а сам протянул им кошелек и опять припал лицом к убитому. Стражники меж собой переглянулись, деньги в руке на вес прикинули и забрали. Гогочущий напоследок рявкнул: "Чтоб духу вашего в городе не было, не то костей не соберете!" И красномордого своего уволокли. Люди молча расходились, опустив головы, стыдились своего бессилия. Циркачи сбились жалкой кучкой. А тело Габриэля плачущий Жанно перенес в повозку, до отпевания.

В городской собор, что стоял на площади, Фокусник, понятное дело, не сунулся, а поспрашивал по окраинным улицам, по маленьким церковкам. Последними грошами надеялся поклониться священнику, чтобы упокоить Габриэля по-христиански. Но никто не согласился отпевать чужака, да еще убийцу — слух про это быстро по городу разлетелся. Даже слушать не хотели, чуть ли не вон гнали. Так и схоронили его в неосвященной земле, вдалеке от города у подножия зеленой горы. Вытесали простой деревянный крест, на котором черной краской тонко вывели "Здесь лежит Хромой Габриэль, двадцати лет от роду, который храбро погиб, спасая свою возлюбленную." Сами отходную молитву над ним прочитали. В общем, простились, как умели — оплакали от чистого сердца, с вечной к нему благодарностью.