Канатная плясунья

— О нем известно ничуть не больше. Четырех лет он жил со взводом американских солдат, которые приспособили для него вместо колыбели меховой мешок. Когда однажды взвод пошел в атаку, один из солдат взял его себе на спину. Атака была отбита, но солдат назад не вернулся. Через несколько часов атаку повторили и, когда взяли вершину горы Монфокон, нашли труп солдата. Около него в меховой сумке спал ребенок. Тут же, на поле битвы, командир полка наградил его военным орденом и назвал его «Монфоконом, капитаном американской армии». Командир полка хотел увезти его с собой в Америку. Монфокон отказался. Он не хотел расстаться со мной. Я взяла его к себе.

Графиня была растрогана этой историей.

— Это очень хорошо, что вы сделали. Очень хорошо. Только ведь вам пришлось кормить четырех сирот. Откуда же вы взяли средства?

— О, мы были богаты. Благодаря нашему капитану. Его полковник перед отъездом оставил две тысячи франков. Мы купили фургон и старую лошадь. Так образовался «Цирк Доротеи».

— Это же нелегкое ремесло, и ему надо обучиться.

— Обучение производилось под руководством старого английского солдата, бывшего клоуна. Он выдрессировал нас и показал все штучки, шуточки и приемы… А потом у меня самой было это в крови. Танцы на натянутой веревке я изучила еще в раннем детстве… Одним словом, мы стали колесить по всей Франции из конца в конец. Эта жизнь немного тяжелая, но зато в ней всегда хорошо себя чувствуешь, никогда не скучаешь.

— А в порядке ли у вас документы насчет самого цирка? — спросил жандарм. Он уже чувствовал расположение к сердобольной директрисе, но служебный долг выше всего. — Есть ли у вас профессиональная карточка? Кем выдана?

— Префектурой в Шалоне, главном городе того департамента, где я родилась.

— Покажите.

Было заметно, что Доротея колебалась. Посмотрела на графа, потом на графиню.

— Может быть, мы должны уйти? — спросила графиня.

— Нет, нет. Напротив, я хочу, чтобы вы узнали, — ответила Доротея, улыбаясь. — Есть одно обстоятельство… Ничего особенно важного, но все-таки…

Она вынула из конверта старую, истрепанную, потертую на углах карточку.

— Вот.

Бригадир внимательно прочитал новый документ и тоном человека, которого баснями не проведешь, сказал:

— Но это не настоящая ваша фамилия… Это тоже вроде «военной фамилии», как у ваших товарищей.

— Нет, это моя полная и настоящая фамилия.

— Ладно, ладно, вы мне очки не втирайте.

— Вот в подтверждение свидетельство о моем рождении, на нем печать общины Аргонь.

Граф Шаньи заинтересовался:

— Как! Вы жительница Аргони?

— Только уроженка. Теперь Аргонь не существует. После войны не осталось камня на камне.

— Да… да… я знаю. У нас там был… родственник.

— Вероятно, Жан д’Аргонь? — спросила Доротея.

— Совершенно верно. Он умер в госпитале в Шартре, от ран… Лейтенант князь д’Аргонь… Вы его знали?

— Знала.

— Да? Вы с ним встречались?

— Еще бы.

— Часто?

— Так часто, как могут встречаться близкие люди. Это был мой отец.

— Ваш отец! Жан д’Аргонь! Что вы говорите? Это невероятно… Видите ли… Дочь Жана звали Иолантой.

— Иоланта-Изабелла-Доротея.

Граф вырвал из рук бригадира карточку и громко прочитал:

— Иоланта-Изабелла-Доротея, княжна д’Аргонь… Она докончила за него, смеясь:

— Графиня Мареско, баронесса Этре, Богреваль и других мест.

Граф схватил свидетельство о рождении и стал его читать, отчеканивая каждое слово:

— Иоланта-Изабелла-Доротея, княжна д’Аргонь, родилась в Аргони. 14 октября 1900 года, законная дочь Жана Мореско, князя д’Аргонь, и жены его Жесси Варен.

Сомнений быть не могло. Теперь этим неожиданным открытием прекрасно объяснялось все, что казалось до сих пор необъяснимым в манерах и поведении Доротеи.

— Иоланта? Вы — маленькая Иоланта, о которой так много рассказывал нам Жан д’Аргонь? — говорила взволнованная графиня.

— Он меня очень любил. Мы не могли жить постоянно вместе, но от этого моя любовь не становилась меньше.

— Нельзя было не любить его. Я встречалась с ним только два раза, в Париже, в начале войны. Веселый, жизнерадостный. Как вы, Доротея. У вас много общего… Глаза… Улыбка.

Доротея показала две фотографические карточки.

— Его портрет. Узнаете?

— Как же не узнать? А кто эта дама?

— Моя мать. Она давно умерла. Отец страстно любил ее.

— Да, да, знаю. Она когда-то была актрисой. Я вспоминаю. Мы с вами поговорим обо всем, правда? Но прежде всего скажите: как вы очутились здесь? Почему?

Доротея рассказала, как она увидела на дорожном столбе слово «Роборэй», которое повторял умирающий отец.

Начавшуюся было завязываться между графиней и Доротеей беседу прервал граф Октав.

* * *

Доротея была довольна. Она победила, добилась своего. Сейчас ей расскажут то, о чем она хотела знать. Сидевшая рядом с ней графиня дружески жала ей руку. Рауль тоже казался другом. Все шло хорошо. Оставался, правда, еще бородач Эстрейхер, стоявший в стороне и не спускавший с Доротеи злых глаз. Но, уверенная в себе, обрадованная победой, Доротея не считала нужным думать об опасности.