Канатоходец. Записки городского сумасшедшего

Привалившись плечом к ларьку, нащупал в кармане мобильник. Как, черт побери, называется город?.. Стэнфорд?.. Оксфорд?.. Что скажу?.. Правду! Скажу, умираю, только уж больно долго, и все никак не могу умереть… Вспомнил, Милуоки! Надо же, я здесь, в центре столицы, а Варенька там, в забытой Богом американской дыре, где никто мне не ответит по-русски… О’кей, ноу проблем! Их мёх-те фрау… нет, это, кажется, немецкий! Учил его в школе, учил, да так и не выучил. У немки была кличка Бульдожка. Читала нам Гёте в подлиннике, а ее все равно никто не любил. Ай вонт ту спик, скажу… Нет, она не может быть замужем! Скажу: помнишь тот день в сентябре? помнишь нежность ласкового солнечного утра?..

Зажатый в кулаке телефон вибрировал. Не звоните, ребята, меня уже нет. Сейчас, Варенька, сейчас, только наберу номер…

— Их мёхте!.. Ай вонт!..

Шагнул в залитый лунным светом проход между ларьками.

— Только, ради всего святого, не спрашивай, я не знаю, как жил!..

16

Из всех уголков Москвы больше всего я люблю Тверской бульвар. От улицы Горького он тянется до Никитских Ворот, где стоит церковь Вознесения Господня в Сторожах, в которой венчался Пушкин. Сидел в его начале на скамье и вспоминал, как оказался в этом районе еще мальчишкой. Люди по случаю Первого мая собирались на демонстрацию, а мы с пацанами, где дворами, а где и по крышам, пробирались посмотреть на готовившуюся к параду технику, но до Манежной в тот раз так и не дошли. Центр города был оцеплен милицией и внутренними войсками.

Место для встречи назначил сам, хотя оно, скорее всего, было неудачным. Опыта в таких делах явно не хватало. Точно знал, что мне предстоит, но планов не строил, полагался на экспромт, он в жизни часто помогал. Покуривал, хотелось бы верить, с беззаботным видом, посматривал лениво по сторонам. Как ни убеждал себя, что совершенно спокоен, а нервозность давала знать холодком в желудке. Все должно быть, как в жизни, сказал Джинджер, что ж, так оно и будет! Одет был как все, взгляды не привлекал, сигареты купил в ларьке, они обладали кислым вкусом и на редкость скверно тянулись. Наискосок за моей спиной стояло красивое, но довольно обшарпанное здание, перед глазами, за невысоким чугунным забором, катился поток машин. В массе своей все больше отечественные «Жигули» и «Волги», иномарки встречались редко, да и те были явно подержанными. Через двадцать лет улицы столицы будут забиты дорогими тачками, но эти двадцать лет бегущим мимо меня людям еще предстояло как-то прожить. Хмурые, погруженные в себя, они не обращали внимания на красоту замершего в золоте листвы бульвара. Тихий день начала сентября был по-праздничному ярок, но им, с их заботами, до этого не было дела.

Таким же серым и невзрачным был и вертевшийся в нескольких шагах от лавки малый. Зыркал из-под козырька бейсболки настороженными глазами и то и дело сплевывал на землю. В одной руке держал пластиковый пакет, другую, с больших размеров часами, подносил время от времени к глазам, как будто ждал кого-то опаздывающего. В пошитом в ближайшей подворотне костюме от «Адидас» он выглядел органичным своему времени. Такие подделки после эпохи тотального дефицита быстро наводнили страну.

Между тем время шло, я докуривал уже третью сигарету. Нервное напряжение нарастало. Вертлявый гопник как нельзя лучше подходил под описание того, кого я поджидал, но первым делать шаг было рискованно. Блатной, возможно, чем-то фарцевал, а то и толкал наркоту, за ним могли следить. Торчать битый час у всех на виду тоже было небезопасно, но ничего другого не оставалось. О том, что могут замести, старался не думать. Сидел, откинувшись на круглую спинку скамьи, и наблюдал, как, перепутав все на свете, гоняются в тихом воздухе друг за другом бабочки. Хрупкое тепло на пороге близкого ненастья навевало светлую грусть. В городе жгли листья, их горьковатый аромат бередил безотчетной тревогой душу. Хотелось забыть обо всем, замереть на жердочке над пропастью, прислушаться к себе…

Кто-то с силой пихнул меня в бок:

— Слышь, братан, возьми котлы!

Я не заметил, как парень оказался рядом. Отвел его руку с часами:

— Спасибо, не нужны!

— Тогда угости обездоленного табачком!

Вытащил желтыми пальцами из протянутой пачки сигарету и, как бы невзначай, огляделся по сторонам. Прикурив, отодвинулся, будто и подсел ко мне только для того, чтобы стрельнуть курево. Произнес, не поворачивая головы:

— Я тя сразу срисовал, не думал только, что придется иметь дело с лохом.

Я не подал вида, что слышу. Блатной заерзал тощим задом по сиденью.

— Бабло принес? Грины, деревянные не в кассу…

Я так же молча кивнул, но деньги сразу доставать не стал. Делая вид, что завязывает шнурок, он положил пакет между нами.

— Пощупай ствол.

Я пощупал. Судя по всему, внутри был завернутый в тряпку револьвер. Не большой знаток оружия, кое-что для одного из романов пришлось почитать.

— Наган, — подтвердил сосед по скамье, пока еще не подсудимых. — Маслята в барабане… — И неожиданно засмеялся: — Семь пулек, как в Сараеве!