Канатоходцы

- Почему они молчат? - спросил я.

- Они не молчат. Только у них в скафандрах нет приспособлений для открытого разговора. Они общаются на микрорадиоволнах. Я их тоже записал.

Не выключая телезаписи, он включил другое микроустройство. И я услышал:

- …двадцать шестая волна… двадцать шестая… Торди, ты? Слышишь?

- …слышу… не нуди… у меня пальцы немеют в скафандре…

- …это от молотка… вибрация… а почему Грэм молчит? Включаю двадцать девятую…

- … Грэм здесь… кто говорит?

- … Джонни… попроси перекур…

- …сам проси… Буль, поганый зверь, переведет на ленту… сломаемся…

- …сорок третья… сорок третья… встречаемся в шлюзовой очистке…

- …говорит Буль… откуда взялась сорок третья? Узнаю - на ленту без ужина!

- …пальцы немеют… прошу перекур…

Джин с сердцем выключил пленку.

- Понравилось? Мне тоже. Впору самому просить перекур. А на обогатительной еще слаще. Смотри.

Он снова включил телезапись. На обогатительной фабрике в пылающей пасти подземных печей выжигалась порода и очищенный металл поступал в плавильни, откуда на ленту конвейера вылетали знакомые бруски, еще не окрашенные. Красильщики в зеленых лягушачьих скафандрах красили их длинноствольными распылителями.

- Рядом стоять опасно даже в специальных скафандрах. Иногда подводит пропитка, - пояснил Джин.

А минуту спустя я как раз это и увидел. Один из красильщиков то ли споткнулся, то ли неловко сманеврировал распылителем и чуть не упал на брусок, едва успев подставить ладонь в перчатке скафандра. Но, видимо, пропитка в ней была недостаточной. Он бросил краситель и выпрямился, да странно как-то выпрямился, не сразу, а шатаясь, словно ища опору, чтобы не упасть. Никто Не подошел к нему, лишь надсмотрщик нагнулся и выключил краситель, а пострадавший медленно побрел куда-то из кадра.

- Вот так и подводит пропитка, - сказал Джин. - Смертельная доза облучения. Его уже на «зыбучку» свезли.

- Живого?!

- А что? Так даже гуманнее. - В глазах у Факетти прыгали предательские искорки.

- Выпей, - промолвил я, протягивая ему бокал. - Успокойся. Что-нибудь придумаем.

Джин встал, неожиданно успокоенный, даже холодный.

- Я уже придумал, - сказал он.

- Что?

- Полечу с тобой.

Глава 21, в которой сбывается предупреждение Уоррена, а Лайк неожиданно теряет друга

Почти пять месяцев спустя после этого разговора я посадил космолет в южной пустыне в Системе, посадил мягко и профессионально, словно всю жизнь только этим и занимался. Сигнализировал в грузовой отсек автомеханику о подготовке к выгрузке и спустился по трапу на желтый песок. Следом за мной сошел и Джин. Оба мы были в защитных скафандрах, и только это помешало обоим уткнуться носом в теплый пушистый песок родимой планеты.

- Пошли, - сказал я Джину через внешний разговорник скафандра, - разгрузят и без нас. За эти месяцы мне, признаться, изрядно надоели и скафандры, и радиация, и пресловутый металл «икс», и Уоррен.

- Мне тоже, - поддакнул Джин.

И мы не спеша пошли к зданию космовокзала - комбинации нержавеющей стали и пластмасс. В этом засекреченном уголке цивилизации - на сто миль в окружности не было никаких признаков человеческого жилья, а широкое применение на транспорте беспроволочной передачи электроэнергии сделало ненужными даже бензоколонки - царила прохлада и тишина. Автоматический кнопочный бар снабжал всеми видами синтетических блюд и напитков, и не было рядом ни микрофонов, ни соседей по стойке. Мы были одни, освеженные душем, освобожденные от надоевших скафандров, трудностей перелета, и, хотя, казалось, должны были смертельно надоесть друг другу в пятимесячной изоляции, искренне радовались, как друзья, встретившиеся после долгой разлуки.

- По второму кругу! Пошли.

- Хоть по третьему.

Но радиоголос тотчас же объявил нам, что погрузка закончена и электроль ждет нас у выхода. Наш кортеж состоял из двадцатитонного электрокара с надежной противорадиационной изоляцией, куда был втиснут весь зловещий груз нашей ракеты, небольшого аэробуса с вооруженной охраной и нашего бронированного электроля, замыкавшего шествие. Двигались мы вдоль шоссе не только потому, что оно служило нам ориентиром, но и потому, что мощные струи сжатого воздуха при столкновении с измельченной ветрами и солнцем почвой пустыни создавали такие пылевые туманности, что терялась не только видимость, но и скорость.

- Как хорошо! - вырвалось у Джина.

- Что хорошо? - спросил я.

- И пустыня, и песок, и даже эта чертова поездка. Как мне надоела Вторая!

- Она мне тоже надоела, но ничего хорошего в этой поездке не вижу. Кстати, Уоррен упрямо и настойчиво предупреждал меня, что наше «золото» легко может стать приманкой для разбойничьих шаек.

- Глупости. Ты просто мнителен.

- Поживем - увидим.