Кандидат на убийство

— Ясное дело… Я уверен, что все эти факты — полная лажа, так же как с заявлением. И похоже, там тоже без шантажа свидетелей не обошлось, — предположил Гордеев.

— Понятно… Грубовато работают. Для чиновника такого уровня могли бы придумать что-нибудь поизящнее, — заметил Турецкий.

— Я тоже так думаю. То ли враги его не слишком разбираются в тонкостях шантажа, то ли торопятся очень. Иных объяснений у меня пока нет.

— Думаю, решили взять количеством. Что-нибудь обязательно сработает — не взятка, так изнасилование, не изнасилование, так взятка…

— Короче говоря, на кукле и бумаге могут остаться отпечатки одного из шантажистов. Детские и вот эти, — Гордеев достал еще один листок с десятком отпечатков пальцев, — принадлежат известным мне людям. А все остальные пусть в лаборатории выявят и сверят по компьютеру с базой данных, Может, что и выплывет…

— Хорошо, я сейчас сам отправлю в лабораторию и распоряжусь, чтобы твои игрушки изучили как следует. Думаю, к завтрашнему дню мы что-нибудь узнаем. — Турецкий взял куклу и распечатку и исчез, оставив Гордеева в своем кабинете в одиночестве.

Александр Борисович уже не рад был, что уделил время своему бывшему коллеге и другу Юрию Гордееву. Еще утром в кабинете заместителя генерального прокурора Константина Меркулова состоялся разговор о том, что дело Варганова, по причине высокого положения обвиняемого, следует передать в Генпрокуратуру. После чего Меркулов поручил Турецкому истребовать дело для изучения.

Сорокалетний Григорий Дрекссен, чьи отпечатки обнаружились и на кукле, и на листке с копией образца заявления, был обычным мелким мошенником. Он находился под следствием, и дней десять назад его дело о надувательстве доверчивых граждан (Григорий ходил по подъездам и продавал патоку вместо меда) было прекращено. Но сохранился адрес, по которому был прописан Дрекссен. Это давало шанс на его задержание.

Когда Гордеев вместе с оперативно-следственной группой Турецкого прибыл на место, в окнах квартиры Дрекссена Горел свет. Возле подъезда стоял старенький «мерседес». Но цвет ее не разберешь. В темноте все машины, впрочем как и кошки, серы.

— Похоже, тебе повезло. — Турецкий подал знак своим людям, и едва заметные тени скользнули в подъезд.

— И как не повезло этому самому Дрекссену, — откликнулся Гордеев.

Когда Турецкий и Гордеев поднялись на третий этаж, все уже было позади. Входная дверь была распахнута. Понятые, которых позвали загодя, сидели на диване в большой комнате И смотрели, как обыскивают квартиру. На вешалке Гордеев увидел желтую кожаную куртку. В кухне пара крепких парней держали худосочного мужчину с испуганно-помятым лицом, однако он и не думал сопротивляться.

Впрочем, появление Турецкого и Гордеева словно придало ему сил. Он почувствовал во вновь прибывших начальство и даже сделал робкую попытку вырваться из рук охранявших его дюжих оперативников.

— Вы не имеете права… — заверещал мужчина, почему-то обращаясь к Гордееву. — Это произвол!

Но затем он заметил суровый взгляд Турецкого, нацеленный прямо в душу и, казалось, способный проникнуть в самые дальние и темные ее уголки, и резко смолк.

— Григорий Дрекссен? — поинтересовался Турецкий.

Мужчина молча кивнул.

— Хорошо. Я Александр Турецкий, следователь по особо важным делам Генеральной прокуратуры. Вот ордер на обыск вашей квартиры… — Турецкий махнул перед носом Дрекссена бланком.

— Я не понимаю, гражданин начальник… — Дрекссен осознал, что юлить абсолютно бесполезно, и перешел на обычный способ общения со следователем, — в чем дело? Меня вроде отпустили. А тут опять врываются… Вон дверь чуть не сломали. Быки…

Он покосился на могучих оперативников, которые держали его за руки.

— Значит, вы, Григорий Германович, нам вроде как даже и не рады? — улыбаясь, спросил Турецкий, устраиваясь на стуле напротив Дрекссена. — Так, получается?

Он сделал знак оперативникам, и те отпустили его руки.

— Почему же — не рад, — немного растерянно ответил Дрекссен, — хорошему человеку любой рад…

— А мы как раз хорошие. Очень хорошие, — сказал Турецкий, — мне кажется, это сразу видно. Разве нет? Вот думаем, не завернуть ли нам к гражданину Дрекссену на огонек, чайку попить. С башкирским медом.

Александр Борисович открыл восьмисотграммовую банку, стоящую на столе, и понюхал ее содержимое.

— Правда, есть риск, что хозяин подсунет патоку вместо меда, но нам, кажется, повезло. Вот это, похоже, настоящий мед, из того, что наливают тонким слоем сверху, чтобы покупатель убедился в исключительных вкусовых и лечебных достоинствах этого ценного продукта. Так, Дрекссен?

— Угощайтесь, гости дорогие, — ничуть не смутившись, ответствовал Дрекссен, — не каждый день ко мне такие люди наведываются. Надо же, следователь по особо важным делам! Видно, мед признали стратегическим продуктом, раз теперь Генпрокуратура моей скромной личностью заинтересовалась. Гражданин начальник, мне что теперь, за незаконную торговлю медом голову отрубят или есть надежда на пожизненное?