Кандидат на выбраковку

Мы неожиданно узнали, что и отца и Астахова из Астрахани увезли. Куда-то по этапу, а куда – неизвестно. А потом долго пытались выяснить, куда увезли отца, и вновь писали письма. Нам отвечали, что «дело внимательно рассматривается», и что осужденных увезли из Астрахани как раз в связи с этим рассмотрением. И мы получили письмо от отца, из колонии откуда-то из-под Ярославля. Он нам писал, что очень надеется, что все скоро разрешится к лучшему. И у нас появилась надежда.

Спустя полтора года мы узнали, что отца вернули в Астрахань. Из Астраханской областной прокуратуры пришел ответ, что помочь они ничем не могут, что дело пересмотрено и приговор оставлен в силе. А еще через некоторое время адвокат Астахова сказал матери, что его бывший подзащитный расстрелян…

Бабушка продолжала писать письма, носить передачи, ходила на свидание к отцу, делала попытки найти «нужного» человека, чтобы передать на «зону» лишнее письмо или пачку сигарет. Она продолжала ходить в церковь, ставить свечи. Она надеялась на помощь неба. Больше надеяться нам было не на кого.

Мать подала на развод. Они с моей сестрой переехали жить в пригородный поселок Осыпной Бугор, где находился дом, который отец строил, до того как оказался в тюрьме. Он так его и не закончил.

* * *

Когда-то отец рассказывал мне, что, будучи моряком, в австралийском городе Сиднее он познакомился с девушкой. Очень красивой и достаточно состоятельной. Они понравились друг другу. Джейн, как ее звали, предлагала ему остаться с ней.

– Но у меня дома родился сын, – так отец закончил свой рассказ. Не о жене он вспомнил в то время, о сыне. Если бы отец мог предположить, какое ждет его будущее…

На пути в институт

Помочь мне никто не мог. У меня не было ни знакомых, ни родственников, имеющих отношение к институту. Решившись поступать, я оставался один на один с проблемами, которые возникали и могли возникнуть. В этом меня еще раз убедил разговор с отцом. Он состоялся незадолго до того, как в нашей семье случилась беда. Как-то вечером отец стал рассказывать о своей жизни, как учился, как тяжело им было жить, потому что они с сестрой рано потеряли своего отца, из-за чего им пришлось совмещать учебу с работой. Как, несмотря на все это, он смог получить два высших образования, стал директором. Без всяких связей и протекций. Он рассказывал, как они с матерью ждали моего рождения, и как он радовался, когда, там, в плавании, на китобойном корабле в Арктике, получил телеграмму с долгожданной новостью. И как мечтал, что вместе с сыном будет ездить на рыбалку, на охоту. И все это, пока не узнал, что сын неизлечимо болен.

Отец говорил и говорил, давая понять своим рассказом, насколько я его разочаровал. Сколько его надежд я разрушил своей болезнью. Родиться то я родился, да вот что толку? Ни на охоту, ни на рыбалку со мной сходить он не может. Да что там охота – соседям показать меня стыдно.

– Так что, сынок, пенсию назначили, больше тебе ничего и не нужно, – я понял, что его монолог приближается к концу, и поторопился вставить. – Я уже говорил тебе, что в институт хочу поступать, в педагогический.

– Зачем тебе это нужно? Чего тебе не хватает? – отец посмотрел на меня, словно впервые видел.

– Я не могу просто так жить, – я чувствовал, слова звучат как-то ненатурально, пафосно, но других у меня в тот момент не было.

– Ну, что ты можешь сделать? Ты что, думаешь, это кому-то нужно? – в голосе отца сквозило насмешливое удивление.

Он немного помолчал и, подводя черту нашей беседе, устало сказал: «Ну, что же, давай, пробуй. Но, учти, никаких проблем бабушке не создавай. Она и так больна, я не хочу, чтобы ты ее нагружал. Твоими делами она заниматься не будет. То, что она бегала по кабинетам с этой твоей пенсией, и так добавило ей расстройств. Она за тобой ухаживает, это все, что она может тебе дать».

Отец отвернулся и, встав с кресла, подошел к телевизору, намереваясь прибавить звук. Я понял, что разговор окончен.

– Не буду. Я все понимаю, – в тот момент я очень пожалел, что вообще начал говорить.

* * *

Пришло время действовать. Один год уже потерян. Выписываясь из санатория, я планировал сразу же пытаться поступить в институт. Однако суд и последующие попытки помочь несправедливо осужденному отцу вынудили отложить задуманное. К тому же, обитая в санатории, я безнадежно оторвался от реальной жизни и даже не предполагал, что отсутствие телефона может стать практически непреодолимым препятствием. Теперь благодаря деду телефон у меня был.

В газете я нашел объявление, что приемная комиссия начинает работу. Все желающие должны были сдать документы с 15 по 31 апреля. Экзамены начнутся первого июня. Времени оставалось совсем мало, литературы для подготовки к экзаменам у меня не было вообще.