Кандидат от партии смерти

И опять он уговаривал ее отклеиться от него, провести ночь в более подходящей компании. Она качала головой и бормотала, что некуда ей податься, нигде ее не ждут, и практически никто не любит — за исключением Димы Шабалина, находящегося в данный момент неизвестно где — вернее, известно, но от этого совсем не легче. Что она с удовольствием бы сейчас напилась, а потом уснула где-нибудь на помойке… А это, кстати, неплохая мысль. Имеется у нее на примете один чудный наркоманский притончик: стекаются, чуть солнце заходит, «продвинутые» молодые люди, курят гашиш, колют кокаин, ведут высокоинтеллектуальные беседы о вреде алкоголя и бессмысленности земного бытия. Очень милые, а главное, безобидные люди. Отличная помойка. Почему бы не провести у них ночку? Ведь с вопросом ночлега, если Света правильно ориентируется в ситуации, существуют определенные неясности?

— Ты у нас еще и наркоманка, — безрадостно констатировал Максимов. — Вдобавок ко всем прочим достоинствам.

— А кто сейчас не наркоман? — резонно возразила Света. — Но я почти не балуюсь — так, пару раз пробовала. Не понравилось. Сыпь на теле появляется — аллергия, наверное. Как вы думаете, Константин Андреевич, от наркотиков бывает аллергия?

— Аллергия бывает даже от безделья, — пробормотал Максимов. — А ну-ка, поподробнее, девочка, где притон, почему притон, кто хозяин?

Он мотал на ус информацию, все больше склоняясь к мысли, что идея провести ночь в компании наркоманов — не такая уж дикая. Не накроет полиция за ночь все притоны — это так же абсурдно, как передавить всех муравьев в муравейнике. Посиделки в квартире нервных клеток у соседей не отнимают, публика тихая, звукоизоляция отменная, сбредаются далеко за полночь, когда не вкушающие радости зелья граждане уже спят, разбредается к обеду, когда последние на работе. Да и полиция, надежно прикормленная местными наркодельцами, если нужно, подстрахует. И ехать-то всего полгорода.

— Поехали, — решился Максимов. — И объяснишь мне по дороге, с какой радости ты ходишь к наркоманам.

— Да не ходила я, — запротестовала Света. — Это Димкин кореш нас однажды затянул — оттянемся, говорит. А мы и не знали, что там нарики тусуются…

На улице Воинской, куда их привезло полуночное такси, было тихо, как на кладбище. Добротные двухэтажные коробушки тянулись в глубь массива на несколько кварталов. Сносу нет таким домам. Построенные при товарище Сталине — из качественного кирпича, снесли все режимы, разруху, пофигизм, реформу ЖКХ и стоят, как будто новые. И еще лет двести простоят — пока не станут всемирным наследием…

Он кропотливо исследовал захламленные подходы к зданию. Изучил помойку на задах, набитую коробками и шприцами. На втором этаже за рваными шторами помаргивал свет. Какие-то тени совершали медитативные колебания. Не по себе стало Максимову. Но спать хотелось — выше всяких сил.

— Пошли, — извлек он из-под сараюшки Свету. Она уже свернулась вокруг своего рюкзачка, задремала в опилках…

Двери в лоно иллюзий отворил худосочный юноша со взором потухшим. Равнодушно посмотрел в переносицу Максимову, сместил глаза на девицу. Долго думал и треснувшим голосом изрек:

— Ты кто?

— Я Стрелка, — уныло пояснила Света. — Мы с Димой приходили, помнишь, Аркаша?

— Помню, — согласился наркоман. — А ты кто? — бесцветные глаза переехали на Максимова.

— А я Стрелок, — пожал плечами Максимов. — Заходи, Аркаша. Или подвинься.

Юнец надолго задумался. Потом вспомнил о своем месте в этом мире.

— Деньги есть?

— Найдем, — кивнул Максимов. — Ты, главное, подвинься…