Кандидат (СИ)

— Я могу, — кивнул Леонид.

— Окей, — кивнул я. — Позову Сида. Далеко ехать?

— Нет, не очень, из Солнцево во Внуково.

— О, так ты моей соседкой будешь! — напросила Алла. — Можно с вами?

В итоге вызвонил Сида — он уже вернулся с подработки и пообещал приехать. Погрузились и поехали втроём до дома Самиры.

— Должна предупредить, — сообщила в дороге Самира. — Моя мачеха была убеждена, что мы с… Эльдаром состояли в случайной связи. Они нас пытались сознакомить в прошлом месяце.

Из-за цвета кожи было незаметно, но по тону было заметно, что она изрядно покраснела.

— Да, Эльдар что-то упоминал такое, — кивнула Алла.

— Ничего такого не было, но постарайтесь не выдать себя.

На удивление, всё прошло гладко — мы приехали в достаточно небольшой коттедж, в котором жил отставной консул. Ворота открыл и встретил нас не камердинер, а сам отец Самиры — худой, сухой темнокожий господин в национальной африканской накидке и достаточно смешных цветных шортах.

— Добрый день, господа. Пройдёмте.

Сид приехал спустя пару минут, вместе с ним потащили мебель в приехавший фургончик. В процессе одной из ходок выбежала Мариам, мачеха Самиры, и завидев меня, всплеснула руками:

— О, Эльдар, как я рада вас видеть? Как вам работается… вместе с нашей дочерью? Она ничего не рассказывает!

— Добрый день, отлично работается, — кивнул я, продолжая тащить стеклянный журнальный столик.

— После переезда возвращайтесь домой, я вас накормлю!

— Спасибо, Мариам, я не голоден, — я покачал головой, хотя голоден не был.

В этот момент Леонид, тащивший стол вперёд спиной, запнулся на пороге ворот и полетел на пятую точку. Столик наклонился, но удержать его на одной мускульной силе я не мог. Я уже зажмурился, готовясь услышать звук разбитого стекла…

Но ничего не произошло. Отпущенный Леонидом край столика болтался в сантиметрах от земли. Обернулся — Мариам за моей спиной стояла с вытянутой рукой, а все мышцы на покрасневшем лице были напряжены, как будто она участвовала в перетягивании каната. Я тут же опустил столик на землю, и она с облегчением выдохнула.

— Столик… Самира с детства его любила… родная мать ей дарила, ещё в Кейптауне.

Отец Самиры тут же подбежал, подхватил столик и помог донести. На дороге до места разгрузки Алла, сидевшая рядом со мной, откровенно дулась. Нельзя сказать, что она мне не верила, но факт и стиль общения Мариам со мной её откровенно задели.

— Поехали в воскресенье знакомиться с мамой, — вдруг заявила она, когда мы сидели рядом. — Думаю, уже можно.

— Хм… У меня командировка в понедельник, — попытался отмазаться я. — Надолго. Хотел провести выходные вместе с тобой.

— Откуда ты знаешь? Вроде бы ничего не назначили ещё.

— Знаю… Скоро сообщат.

— Давай хотя бы на часик заскочим? Ты не бойся, маман не строгая.

— Ну… Давай, — поддался я.

Самира же сидела грустная. Пыталась заговорить о чём-то с Леонидом, но тот отвечал односложно, и в разговоре проскользнуло что-то про «его невесту», после чего интерес явно поугас.

Разгрузили всю мебель быстро. Квартира оказалась куда удобнее, чем у Аллы — двухкомнатная, с отличной отделкой «под ампир». Я взглянул в окно — за окном был длинный сквер, заканчивающийся перелесками, за которыми виднелось моё родной теперь Голицыно.

— Да, удобно, — прокомментировала Алла. — Самира, ты можешь ходить голышом! Как любишь!

— Как вы уйдёте — непременно опробую, — кивнула она.

Когда внести огромную двуспальную кровать, новую, ещё запакованную в плёнку, Самира упала на голый матрас и вздохнула:

— Наконец-то своя комната. И кровать такая огромная! Только потрахаться, простите за мой люксембургский, как не было с кем, так и нет.

Вечером Алла проявляла ревность и откровенно мстила, причём мстить начала чуть ли не сразу, как переступили порог её квартиры. Всё проходило несколько жестче, чем обычно, и на утро субботы я даже попросил Сида помазать йодом царапины на спине, которые вечером мешали спать. Первый выходной мы занимались приборкой в домах и в саду, хождением за покупками и прочими делами.

В обед поступило новое сообщение с того самого незнакомого номера, который писал мне, предлагая перемирие, когда я вернулся из Казани через лифты.

«Ну и чего молчишь?»

Написал:

«Я спросил, кто это — мне не ответили. С незнакомцами — не беседую».

«Евгений это. Я в Москве. Давай завтра в 3? В Лелекае на Волгоградском проспекте. Деловое предложение. Если не веришь — можешь своего слугу взять для компании.»

Немного обдумав, ответил неполным отказом.

«Увы, у меня завтра весь день занят. Надо было раньше. Про деловое предложение — изложи подробнее, может, и заинтересует».

«Жаль», — ответил Евгений.

На том диалог и завершился. А вечером мне написала Нинель Кирилловна. И написала о том, о чём я уже давно опасался.

«Эльдаръ Матвеевичъ, до меня дошёлъ слухъ (отъ Альбины, а у неё — отъ её хахаля), что вы, сударь, крутите интрижку с коллегою по вашей службе. Знайте — видеть васъ больше не желаю, вы мне противны!»

— Си-ид! — рявкнул я, выйдя из домика.

— Чего, барь? — сказал он, выглянув из своей халупы.