— Брось, — улыбается Агнетт. — Не все «хозяева» настолько радикальны, что потащат на каменное древо за сомнение в их праведности. Поверь — я с ними несколько раз встречалась.
— Когда успела? — поднимаю бровь я. Немного информации о той, с кем гуляешь, ешь, обнимаешься и, о боги, спишь — никогда не помешает. Особенно с учётом того, что её отпечатков нет в базе данных, а фамилию она упорно отказывается назвать. Раз за разом.
— Они не очень одобряют тотальные исследования. И, не забывай, ночью тут находиться запрещено. И следят за соблюдением запрета не «Нокс». И тем более, не эти твои...
— Они уже давно не «мои», — морщусь я.
— Тем более, — жмёт упакованными в зелёное пальто бледными плечами рыжая. — В общем, я видела «хозяев». И даже разговаривала с ними.
— По опыту могу сказать — удовольствие на любителя.
— Тогда я любитель, — смеётся «социальный антрополог». — Нечеловеческий разум тем и интересен, что это выход за грань. Грань, установленную нами самими.
Мы огибаем отдельностоящую стену. Судя по неровным краям, она была частью чего-то циклопического. И уже давно смешанного с пылью Пустошей.