Кандидат в Будды

Когда в полдень в тот же день в Чадане устраивается шествие музыкантов по улицам селения, жара по какому-то волшебству спадает и с неба начинают падать редкие капли веселого дождя. Шествие возглавляет духовой оркестр, исполняющий тибетские буддийские гимны, гимн Тувы и «When The Saints Go Marchinʼ In». Впереди несут бело-желтое знамя духового отделения кызылского музучилища, сзади к шествию пристраиваются чаданские детишки, смеющиеся молодые женщины и даже какая-то не совсем трезвая пожилая тувинка с сумкой, в которой звенят пустые бутылки. Пытается что-то спросить у растаманского вида музыкантов «Сан Ра трио». Чаданцы с любопытством рассматривают шествие. Много милиции. Говорят, что Чадан — наиболее криминальное селение Тувы и что чаданцы отличаются какой-то особой жесткостью. Ходят легенды о том, что это селение никто из завоевателей не смог взять, потому и «Чадан» означает «не смогли». Удивляет множество детей. Сайнхо поясняет, что матери получают дотацию на каждого ребенка из Москвы, рожать — выгодно…

К вечеру новосибирцы настраивают аппарат на построенной за день до того крытой деревянной сцене в форме пагоды. После речитатива лам — наше с Сайнхо выступление, в котором она не делает никаких скидок на неподготовленность публики, перед началом слегка объясняя пастухам и жителям Чадана, что такое лэптоп и какими музыкальными программами я воспользуюсь для живого музицирования в реальном времени.

После нашего выступления средних лет тувинка поинтересовалась, какого я вероисповедания, и угостила пивом. По ее словам, от меня исходит какая-то особая энергия, в связи с чем она предложила мне остаться — хотя бы до завтрашнего утра, и, глядя в глаза, пообещала зарезать барана и сделать всё, что полагается делать хозяйке для дорогого гостя. Может быть, вместо того чтобы множить усталые дополнения к истории утраченной любви и путешествия в воспоминания, и следовало бы остаться?

По пути в Кызыл мы с Сайнхо заехали в гости к ее бывшей соученице по музыкальному училищу, а ныне — директрисе чаданской музыкальной школы. Попробовал там впервые айран — тувинский кисломолочный продукт из козьего молока, а муж директрисы мне чуть было не подарил козленка. Правда, посмотрев мне в глаза, спросил, есть ли мне где зарезать его и освежевать в Кызыле.

В Кызыле в совершенно никем не охраняемом министерстве культуры и национальной политики (после Москвы с ее охранниками даже в кинотеатрах это выглядело совершенно неправдоподобно) нас приняла министр культуры, очень симпатичная дама с веером. Поправила меня: не «далай-лама», а «его святейшество далай-лама». Очень помогла нам с Сайнхо с обратной дорогой, подарила мне альбом по тувинской резьбе по кости, поднеся его завернутым в белое буддийское покрывало-рушник, похожее на то, что подарила мне и повязала на шею бабушка Сайнхо — старейшая женщина в ее роду. Вечером на стадионе Пятилетки нам с Сайнхо довелось участвовать в церемонии подношения портрету его святейшества Далай-ламы XIV в день его 70-летия шести стокилограммовых тортов:

От президента Республики Тува.

От членов его семьи.

От премьер-министра Республики Тува.

От членов его семьи.

От председателя Президиума Верховного совета Республики Тува.

От членов его семьи.

Огромные торты на сцену-скворечник выносили русские мужики — по виду театральные монтировщики, рабочие сцены в шортах и сандалиях на босу ногу.

После примерно часового низкого горлового пения тибетских и тувинских лам, сопровождавших церемонию, торты были разделены на кусочки, которые молодые монахи и сотрудницы министерства культуры и национальной политики в китайских платьях разносили по стадиону. Мне досталось два — и как музыканту, и как звукорежиссеру! Вот такое мирное и совершенно непафосное приношение. Sweet sacrifice. Сладкое жертвоприношение.

Техническая оснащенность звуковиков в Кызыле отставала от таковой их коллег, осуществлявших озвучивание концерта на Устуу-Хурээ, поэтому в пьесе на основе традиционной тибетской мелодии Амдо (Амдо — местность, где родился Далай-Лама XIV) пришлось играть одновременно на клавишах и на башкирском курае, перехватывая сустэйн-педаль левой рукой, чтобы правой запустить на лэптопе следующий сэмпл. Как и на фестивале Устуу-Хурээ, публика реагировала на пение Сайнхо очень непосредственно. Люди вскакивали с мест, взмахивали руками, аплодировали…

Удивительное смешение всего: музыка на лэптопе, юрты, электроника, афроамериканские фри-джазмены с дрэдами, полное отсутствие мобильной связи за пределами Кызыла, буддийские руины и гимны, ламы, солнечные батареи, субурганы, тусовщицы из Латинской Америки и Западной Европы, костер, ручей, соленый чай с мукой и молоком, совершенно доступное и никем не охраняемое министерство культуры и национальной политики…