Кангасейро

— Парень, несчастный этот сертан. То солдаты, то кангасейро, а бедняга сертанец должен все это выносить.

Деоклесио снял гамак и стал связывать свой узелок. Увидев эти приготовления, негр Фелипе спросил Бенто:

— Значит, собираешься уходить, сынок?

— Да, сеу Фелипе, ухожу…

— Подумать только, капитан умрет, и кто тогда позаботится о Рокейре? Сеу Жука Наполеон хотел бы купить эту фазенду, но от старика в таком состоянии ничего не добьешься. Я не останусь в этом несчастном месте. Но мне жаль, ведь я здесь родился и вырос. — Опустив голову, он добавил:

— Эта чертова земля привязывает к себе человека, и тяжело уходить отсюда. Так-то!

Надвигалась ночь. В водоеме, нарушая мертвую тишину вечера, заквакали лягушки. Бенто огляделся вокруг. Эту землю он больше никогда не увидит. И опять явственно предстал перед его глазами образ безумной Жозефины. Он видел мать совсем близко, в двух шагах. Она была растрепанной, в глазах горела злоба. Бенто вспомнил, как она бродила по дорогам, проклиная все и всех. И это была его мать — раньше такая сердечная и сильная в горе. Она потеряла разум. Ненавидела свое чрево, родившее чудовище. Бедняжка не вынесла, согнулась под непосильной тяжестью вины поколений Виейра.

— Сеу Деоклесио, — обратился он к певцу, — мне стыдно сознаться вам, но мне страшно.

— Страшно чего, парень?

— Не знаю.

Он снова остановился, чтобы взглянуть на Рокейру, окутанную сумраком надвигавшейся ночи.

— Люди скажут: покинули умирающего капитана и даже не подождали, чтобы вложить ему свечу в руки.

И опять на ум пришел его крестный отец Амансио: так же он поступил и с ним. Его послали за священником в приход Глориа, а он оставил умирающего без последнего напутствия, ушел к семье. А теперь вот оставляет капитана.

— Ну что ж, парень, умереть — дело нетрудное, вот жить чертовски трудно, — говорил Деоклесио. — А этот помешанный старик давно уже мертв, а если останемся и нагрянут солдаты, что тогда? Ведь ты сам слышал от Фелипе, что появились парни Сабино? Значит, и солдаты скоро будут здесь, набросятся на Рокейру, и никого уже не останется, чтобы рассказать эту страшную историю. Таков уж этот сертан.

Не успели они дойти до поворота дороги, как услышали доносящийся издалека шум голосов. Деоклесио остановился и потянул Бенто за рукав.

— Ложись.

Они подползли к умбу и прилегли на сухие листья; тотчас же показалось человек десять вооруженных. Притаившись, они слышали стук альпаргат о камни. Когда они прошли, Деоклесио прошептал Бенто на ухо:

— Это — солдаты. Нужно уходить в каатингу. Нам повезло, вовремя ушли, парень.

И они поползли меж кустов, темная ночь укрыла их, на небе еле мерцали звезды. Деоклесио давал шепотом указания:

— Спустись вниз за девушкой, как условились. Пойдем в направлении Флоресты, придется идти весь остаток ночи…

— Сеу Деоклесио, деньги я зашил в подкладку штанов.

— Обвенчайся, а потом уже будет видно, что делать. Черт, только бы девушка не струсила.

Они остановились вблизи лавки Лейтана. Залаяла собака. В ночной тишине слышно было малейшее движение тварей, шуршавших в сухих листьях под деревом. Потом раздались выстрелы.

— Слышишь? Это солдаты. Ручаюсь, это стреляют там, наверху, у старика.

Стрельба продолжалась, и Деоклесио, прислушавшись, усомнился:

— Парень, а стреляют-то как будто не на горе, нет. Верно, стычка с молодцами Сабино.

И опять все смолкло в ночи. Вскоре из-за густой чащи деревьев выплыла большая красная луна и стала медленно подниматься.

— Парень, осталось мало времени, скоро встретим девушку.

Они спустились к берегу реки. Ветвистые ингасейро купались в мягком лунном свете, среди песка ясно выделялось белое ложе реки. Бенто волновался:

— Сеу Деоклесио, уже время.

— Если ты условился на девять, то она уже, наверно, там.

Они стали потихоньку подыматься на дорогу. Дом лавочника находился у самого поворота на Такарату.

Алисе должна была ждать неподалеку от дома, под жуазейро. Но, когда они подошли, девушки там не оказалось. На сердце парня стало тревожно. Минуты тянулись медленно.

— Что-нибудь случилось с ней?

Деоклесио прошел еще немного и увидел, что в доме все огни погашены.

— Спят.

Обманутый светом луны, запел петух. Бенто всего трясло. Даже в те дни, когда он мчался на коне, чтобы предупредить своих о грозящем нападении солдат, сердце не билось в груди так, как сейчас. «А если Алисе раздумала, — мелькнуло у Бенто. Сейчас решается вопрос всей моей жизни. Ухожу навсегда от всех мук своей семьи, проклятой еще во времена деда. Сам бог, видно, послал мне Деоклесио».

Опять послышались голоса, и они снова укрылись в придорожной поросли.

Мерным шагом прошли в направлении Такарату солдаты с винтовками наперевес, позади, на некотором расстоянии, шел офицер. Вскоре у дома лавочника мелькнула закутанная фигура. Луна осветила женщину. Оглядываясь по сторонам, она что-то искала.

— Это Алисе, беги к ней.

Когда они встретились, Бенто увлек ее к месту, где их ждал Деоклесио, и они спустились к реке. Алисе вся дрожала и судорожно всхлипывала.