Каникула <Дело о тайном обществе>

– Браво, отличный выбор. Это лучший из здешних десертов. Ну-с, расскажите-ка мне, что у вас нового?

Вероника вкратце пересказала священнику разговор со вдовой Дуарте.

Оказалось, что Бальбоа был в курсе последних слов погибшего – инспектор Рохас уже успел его проинформировать.

– Падре, это еще не все.

С этими словами Вероника выложила на стол лист бумаги, на котором Глеб по памяти зарисовал эмблему из своего видения.

– Что это?

– Мы и сами хотим понять.

Затем Вероника сообщила священнику о звонке из Москвы.

– Иероглифы? Дом с калиткой? Но как вы его нашли? – спросил изумленный Бальбоа.

– О, эта целая история, – запнувшись, ответила Вероника и переглянулась с Глебом. Тот едва заметно покачал головой.

– Не думаю, что падре будет интересно…

Бальбоа жестом оборвал его на полуслове и, улыбнувшись, картинно приставил растопыренные ладони к ушам.

– Я весь внимание.

После секундного раздумья Глеб неохотно кивнул. Вероника, тщательно подбирая слова, рассказала о паранормальных способностях Глеба и его видениях. Несмотря на некоторые опасения Глеба, Бальбоа воспринял рассказ весьма спокойно. Дослушав до конца, он на минуту задумался, а потом принялся рассуждать как бы сам с собой:

– Если Господь дает нам нечто, то делает это неспроста. Значит, так надо. Так склоним же головы наши перед Промыслом Божьим. И вспомним слова Саула, из Книги Царств, что были обращены к ясновидице: «И сказал ей царь: не бойся; что ты видишь?»

После этого импровизированного благословения разговор снова вернулся к таинственным знакам на калитке.

– Падре, что вы думаете об изображении? Оно вам знакомо? Вам доводилось видеть что-то подобное в Толедо? – спросила Вероника.

– Нет, похожей калитки я не встречал, но если это и в самом деле иероглифы, то я знаю того, кто может нам помочь. Как вы смотрите на то, чтобы прокатиться в Мадрид?

* * *

Отложив очки, Командор принялся тереть веки. Ну что за странный человек был этот Дуарте! Все люди как люди, уже давно пользуются принтерами или на худой конец пишущими машинками, а этот чудак до самой смерти все писал от руки. И теперь приходится страница за страницей до рези в глазах всматриваться в его каракули – вдруг встретится хоть какое-то упоминание о том, где могут быть спрятаны святыни.

Этот хитрый черт Хави в общих чертах рассказал, как выглядит карта, но так и не признался, где он ее прячет. Когда люди Командора проникли в квартиру ученого и по его приказу завладели рукописью, казалось, что цель уже совсем близко, но не тут-то было. Никакой карты или иной информации о кладе в книге не оказалось и в помине – сплошные фантазии о том, что тамплиеры де владели тайными знаниями египетских жрецов. Кому это интересно?

Оставалась надежда на то, что карта отыщется в России, но и она не оправдалась. Вспомнив о том, что случилось в Москве, Командор сложил ладони у груди и, склонив голову, принялся молиться, убаюкивая свою совесть цитатой из святого Бернара о том, что если тамплиер убивает злочинца, то становится не человекоубийцей, а уничтожителем зла.

Несмотря на то что записки Дуарте уже были зачитаны им до дыр, Командор в какой-то маниакальной надежде на чудо день за днем снова и снова пересматривал рукопись. Может, он упустил какой-то потаенный смысл? Или не уловил скрытый намек на то, где спрятана эта проклятая карта?

Глава 24 Папиролог

Поезд уже подходил к Мадриду, а отец Бальбоа все еще сомневался в том, что поступает правильно, прибегая к помощи не совсем обычных способностей сеньора Стольцева. На ум священнику пришли строчки из Левита: «И если какая душа обратится к вызывающим мертвых и к волшебникам, чтобы блудно ходить вслед их, то Я обращу лице Мое на ту душу и истреблю ее…»

Громкоговоритель объявил о прибытии в столицу. Священник решительно отбросил прочь сомнения – отступать было уже поздно.

Выйдя из здания вокзала, они взяли такси. По дороге Бальбоа объяснил, что Диего Медина, специалист, к которому им предстоит обратиться за помощью, не относится к числу классических египтологов, каким был покойный Дуарте, а занимается папирологией. Тем не менее он способен читать иероглифы и любезно согласился дать консультацию по этой части.

Священник, сидевший на переднем сиденье, направил прохладную струю кондиционированного воздуха себе в лицо и со смешанным выражением любопытства и брезгливости принялся разглядывать бесконечную толчею на раскаленных зноем улицах столицы.

* * *

Диего Медина оказался низкорослым и круглым как шар. Его жилище не оставляло ровным счетом никаких сомнений насчет профессиональной принадлежности хозяина и смахивало на музей папируса. Аккуратно расставленные вдоль стен стеллажи и любовно обрамленные в багет стеклянные витрины пестрели бесчисленными свитками. Для пущего сходства с запасниками Прадо не хватало только пояснительных табличек и бдительного вахтера. Впрочем, с ролью последнего сеньор Медина прекрасно справился и сам, с порога строго наказав гостям ни к чему не прикасаться.