Каникула <Дело о тайном обществе>

– Есть мнение, что некое разрушительное воздействие, которое оказывала на жизнь египтян эта звезда, связывали с повадками волка или дикого пса.

На этом папиролог развел руками и виновато улыбнулся.

– Боюсь, это все, чем я могу вам помочь.

* * *

Попрощавшись с Мединой, они снова взяли такси и направились на вокзал. В машине Бальбоа спросил у Глеба:

– Позвольте полюбопытствовать, с чего это вы так налегли в разговоре на эзотерику?

– Знаете, падре, я вот о чем подумал. Пергамент, который мы нашли у Рамона, датирован четырнадцатым веком, так? В то время смысла иероглифов уже никто не помнил. Но это вовсе не означает, что всякие астрологи да алхимики не пытались найти свое объяснение таинственным пиктограммам.

– То есть вы полагаете, что копаться в древнеегипетской истории нам с вами резона нет?

– Вот именно.

– Ну что ж, в таком случае я знаю, кто будет следующим из тех, к кому мы обратимся за советом.

– Кто же это?

– Специалист по геральдике Марио Ортис.

– По геральдике?

– Ну да. Эмблема, которую вы зарисовали, красовалась на калитке, не так ли?

– Думаете, это герб?

– Похоже. И если я прав, то Ортис именно тот человек, который нам сейчас нужен. Ведь о средневековой символике он знает абсолютно все. Вот только был бы здоров.

– А что с ним такое? – участливо спросила Вероника.

– Возраст, – с грустью в голосе ответил Бальбоа. – Наихудший из всех недугов.

* * *

Поздно вечером, сидя на своем любимом диване перед телевизором с выключенным звуком, Лучко раскладывал по полочкам то, что удалось узнать нового в деле за последнее время. В ходе проверки гостей столицы, прибывших из Испании, было установлено, что через трое суток после приезда Рамона Гонсалеса в Москву рейсом из Мадрида прибыл человек, подозрительно похожий на фоторобот, сделанный со слов Стольцева. Человека звали Алехандро Хиль. Он приехал не один, а в компании некоего Серхио Хиля. Брат?

Если верить компьютеру, оба испанца посетили Россию впервые. Получая визу, и один и другой в графе «Цель визита» указали «Туризм», а также предъявили документ о том, что ими забронированы два номера в гостинце. Однако в отеле эта парочка так и не появилась – бронирование было отменено. Так где же они остановились? Известно только, что через сорок восемь часов после смерти Гонсалеса оба испанских туриста улетели на родину, так что расспросить их, увы, уже не удастся.

Заварив себя чаю, капитан, проникнувшись диетологическими заветами Дедова, вместо сахара бросил в чашку две ложки только что купленной фруктозы. Получилось и несладко, и невкусно.

Затрезвонил телефон. В столь поздний час звонить мог только кто-то из своих. Лучко взглянул на экран. Так и есть, Семеныч.

Прокашлявшись долгим, хриплым кашлем закоренелого курильщика, судмедэксперт, похоже по неосторожности, сплюнул куда-то не туда, потом пару раз чертыхнулся и, некоторое время посопев в трубку – видимо ликвидируя следы своей промашки, – наконец перешел к делу:

– Витя, ты бы заехал на днях. Разговорчик есть.

– На какую тему?

– Касательно Гонсалеса.

Глава 25 Время тоже рисует

Придя на службу и первым делом выпив кофе, Рохас немного поспорил с Маноло о том, как все же правильнее будет называть грядущий футбольный матч: ¿El derbi español? ¿El clásico? ¿El partido del siglo?[30]

Дебаты, к обоюдному неудовольствию спорщиков, были прерваны телефонной трелью. На звонок ответил Маноло и тут же прикрыл трубку рукой.

– Звонит сотрудник почты. Хочет сообщить что-то важное тебе лично. Говорит, ты оставил ему визитку.

– Да, было дело.

Инспектор потянулся к телефону:

– Алло.

По мере того как Рохас слушал говорившего, его круглое лицо постепенно стало вытянутым.

– Ну что? – не выдержав, спросил Маноло, как только инспектор повесил трубку.

– Ну и дела. Помнишь ту бандероль, которую Дуарте послал Гонсалесу? Она была отправлена до востребования. Так вот, сменщик парня, с которым я говорил, вспомнил, что за пару дней до моего прихода бандеролью кто-то интересовался.

– И кто же?

– Человек представился… Гонсалесом.

– Ну и ну. А приметы есть?

– Надвинутая на лоб соломенная шляпа и темные очки. Это все, что запомнил служащий.

– Негусто. И что же этому человеку ответили?

– Что сеньор Гонсалес, видно, забыл, что уже получил бандероль в тот же день, как она поступила в отделение.

– А еще сеньор Гонсалес, видимо, начисто позабыл о том, что уже давно умер, – сострил Маноло, на что Рохас даже не улыбнулся.

* * *

Марио Ортис, специалист по геральдике, о котором говорил Бальбоа, жил в небольшом городке под Мадридом. Никому за руль садиться не захотелось, так что троице снова довелось прокатиться на скоростном поезде. И без того быструю поездку скрасили приобретенные прямо в вагоне бутерброды с сыровяленым окороком и бутылка красного вина. Раскрасневшийся Бальбоа неожиданно продемонстрировал недюжинный комический дар и изрядно посмешил Глеба с Вероникой, рассказав в лицах несколько анекдотов про священников и их прихожан. Сытые и веселые, они пересели в такси и указали адрес геральдиста.