Каникулы

Решили разделиться. Пахом наблюдает за Филиппом Филипповым, Серега за Максимовым, а Рита за Дрищенко и Стариковой. И постоянно держат друг друга в курсе. Через минут десять у Пахома пропел мобильник «Возьми меня!» Звонила Рита. Пахом отошел немного в сторону, чтобы можно было услышать. Одно ухо прикрыл ладонью. Раздался голос Риты.

— Дрищенко подцепил девчонку лет четырнадцати с распущенными волосами, в коротких спортивных трусах с широкими красными лампасами и белой маечке с драконом. На обеих руках много всяких фишечек. Девчонке лет четырнадцать — пятнадцать. Бухая. Повел ее к кустам. Наверно, займутся групповухой. Так что подтягивайтесь!

— Ясно. Не сонеты же Шекспира будут там ей читать. Скорей бы всё это закончить!

— Я попробую перехватить их. Попробую как-нибудь заболтать.

— Хорошо, Рита! Только осторожней! Не забывай, что перед тобой неадекватные уроды. От них можно ожидать самой непредсказуемой реакции.

Мимо Пахома двое парнишек провели в стельку пьяного паренька. Тот невнятно бормотал.

— Учишь ученого! Сам не засвветись!

— Я звоню Сереге, и мы с ним подтягиваемся. Будем на подстраховке. От них не знаешь, чего ожидать. В общем, Рита, осторожность!

Дрищенко с девчонкой направлялся к кустам, откуда неслись визги, хохот и вылетали пустые бутылки. Возле кустов то тут, то там сидели компании молодежи, курили и пили. При неярком освещении и на расстоянии были видны ярко накрашенные губы девчонки, сильно подсиненные глаза. На ногах у нее были кроссовки. Дрищенко положил руку на ее худенькие ягодицы. Между короткой майкой и трусами было обнаженное тело и чуть повыше на копчика красным фламастером нарисована роза и солнце. На земле эта «наколка» быстро сотрется.

— Куда же смотрят родители? — пробормотал Пахом. — В стаканы с бухлом. А дочь им до фонаря. Уверены, что она проститутка или станет ею, и махнули рукой. Зато и голова ни о чем не болит. Кого пороть вопрос: детей или родителей?

Дрищенко, кривя губы, что-то говорил девчонке. Она почти непрерывно смеялась. И, вероятно, думала, что у нее появился очередной поклонник, который будет носить за ней рюкзак в школу. Рита шла им навстречу, остановилась и закурила длинную сигаретку. Сигаретку она держала посередине длинными прямыми пальцами и выпускала дым, сделав губки буквой О. Такое не могло не привлечь внимания.

Пахом медленно брел по дорожке. Из-за спины парочки приближался Серега. Не дойдя десятка шагов, он остановился за фонарным столбом и облокотился на него спиной. Сложил руки на груди.

— Блин! Я балдею, какая уродина! — Дрищенко заржал, показывая пальцем на Риту.

Девчонка захихикала, неприязненно оглядывая Риту. Рита не обращала на них внимания, смотрела куда-то в сторону.

— Сюда-то на фиг приперлась? — фыркнула девчонка. — Людей пугать. Страшина!

Дрищенко хлопнул ее по ягодицам. Девчонка ажно подпрыгнула.

— Ну, больно же! Ну, чо ты!

Девчонка как будто кому-то жаловалась. Но обиды не было.

— Обработаем! — пообещал Дрищенко и шагнул навстречу Рите, скривив губы.

На лице его была написана наглая решимость, которая исчезала быстро, как только он чувствовал опасность. Но сейчас никакой опасности.

На ходу он громко проскандировал:

— Здорово, корова!

— Справку показать из вендиспансера? — спросила Рита. Тоненькой струей выпустила дым.

— Чо это такое? Не понял!

— Неважно. Одно заведение. Для обслуживания больных.

— Дорогие сигареты куришь!

Губы Дрищенко скривились еще больше.

— Я и стою дорого, дорогой ты мой!

— Не! Не верю! Если только на морду накинуть полотенце! Или в хлам напиться.

Дрищенко заржал. Иго-го!

— Ты ко мне клеишься? Я правильно поняла?

— Я чо его на помойке нашел? Тоже куда попало не пихаю.

Девчонка захихикала. Она почувствовала себя королевой.

— Чего надо, красавчик?

— Закурить надо! А чо?

— И этой тоже закурить?

Рита поглядела на девчонку. Та презрительно фыркнула.

— Я не эта, — сказала девчонка. — Это ты эта! Мымра! Обезьяна! Уродина! Страшина!

Дрищенко заржал. Иго-го!

— Вам повезло. Я не обидчивая, — сказала Рита и протянула пачку толщиной с книжный картонный переплет.

Дрищенко передал пачку девчонке, которая стала ее крутить с разных сторон и читать надписи. Акцент был еще тот!

— Бери! — сказал Дрищенко. — Я такие не курю. А ты, наверно, такие дорогие и не пробовала? Видишь, какой я добрый!

Девчонка кивнула. И влюбленно посмотрела на своего Ромео.

— Всякие вообще-то пробовала, — сказала она. — Подумаешь!

— А сяс попробуешь ваще такие толстые длинные гаванские сигары. Тебе они понравятся.

Дрищенко заржал. Иго-го-го!

Девчонка, не понявшая юмора, захихикала. Вытащила сигаретку из пачки и стала рассматривать ее.

— А ты крутой! — восхищенно сказала Рита. — Я балдею от тебя!

Дрищенко принял ее слова за чистую монету. Он был польщен. Даже слишком. Выпрямил спину и стал чуть повыше. Хоть уродина, но вроде ничего, с понятиями. Не то, что эта мокрощелка! Ну, сейчас ее гуртом отшпарим!

— Тут мы рулим! — сказал он. — Всех ставим по порядку! Нас тут уважают! Мы крутняк. Нас даже мусора боятся трогать.

— Кто бы сомневался, — сказала Рита. — Я сразу это усекла. Я хотела бы подружиться с вами.