Каникулы

Преподаватели жили в отдельном общежитии — судя по всему, более комфортабельном. Я немного помялась под дверью, раздумывая: хорошо ли это, на ночь глядя без предупреждения идти в гости к мужчине? Вдруг про меня плохое подумают — он или его коллеги. Но гулять до заката по территории замка тоже не хотелось, так что я все-таки постучала.

Дверь оказалась не заперта и приоткрылась от стука.

— Эрай-Лан? — спросила я, заглядывая внутрь. На столе дышал паром чайник, в углу шелестела целая коллекция каких-то странных устройств, наподобие садовых украшений из бамбука. Устройства покачивались, в них перекатывался песок. Я вошла и прикрыла за собой дверь. Хозяина нигде не было видно, но на столе дожидалась чайная пара, свежие булочки и заварка, так что я сделала вывод, что Эрай лишь ненадолго вышел в другую комнату. И не ошиблась.

Из соседней комнаты донесся звук шагов, открылась дверь и я увидела… ожившую картинку из манги: фэнтезийный император в облаке шелковых одеяний и кружащихся вокруг него лепестков хризантемы задумчиво читает на ходу книгу. Его распущенные волосы живописно колыхались, глаза и брови были чуть подкрашены, а губы тронуты блеском.

— Эрай? — я слегка онемела от увиденного. Он тоже.

— Тамара? — Эрай быстро взял себя в руки и откашлялся. — Добрый вечер. Не ожидал вас увидеть.

— Дверь была открыта, — смущенно сказала я и снова уставилась на него. — А вы… здорово выглядите.

— Правда? — глаза Эрая разгорелись неожиданным блеском. — Вам нравится? Я этот образ всю неделю разрабатывал. Но мне редко удается встретить человека, который в таких вещах хоть что-нибудь понимает.

— Нет, действительно красиво, — заверила я его. — Просто довольно необычно. По улице так не погуляешь.

— Это да, — с тяжелым вздохом откликнулся Эрай. Лепестки хризантем затрепетали и принялись кружиться в другую сторону. — Хотите чаю?

— Да, пожалуйста.

Эрай налил мне чаю. Мы поболтали немного об одежде и прическах, вспомнили события двухлетней давности, еще раз посмеялись над стеклоочистительным заклинанием близнецов. Настроение у меня постепенно поднималось.

— Эрай, мне нужен ваш совет, — наконец, решилась я.

— Конечно, — откликнулся он. — У вас что-то случилось?

— Не то чтобы случилось, но… Как вы думаете, близнецы могут влюбиться в их состоянии? Я имею в виду, могут ли они ощутить физическое влечение? — уточнила я. — Ведь это физиологический процесс, насколько я понимаю.

Эрай задумался.

— Не могу сказать наверняка, но думаю, да. Если судить по моему опыту, то влечение обычно имеет двойственную природу — и физическую, и духовную. Иногда той или иной может быть больше. Мы обычно не задумываемся об этом. Но физическое влечение рано или поздно угасает, а духовное может остаться.

— Вы говорите о любви, — заметила я. — А я имею в виду именно влечение: когда хочется обладать.

— Нет, я говорю о влечении, — уточнил Эрай. — Любовь — это желание заботиться, оберегать. А влюбленность, влечение — это, как вы сказали, желание обладать. Но если такой возможности нет, то оно превращается в желание хотя бы прикоснуться. Думаю, если кто-то из близнецов влюбится, это будет очень жестоко.

— Лори сегодня признался мне в симпатии, — не стала скрывать я.

— Да? — Эрай взволновался и обрадовался так, словно много лет ждал этого. — Какая прелесть!

— Но я, кажется, обидела его, — покаялась я. — Напомнила, что он не может любить в полной мере… Ну, как взрослый. Лори очень расстроился. Кричал и не слушал меня. Я его таким еще не видела. И сейчас думаю: а не переборщила ли я?

— Вы все сделали правильно, — успокоил меня Эрай. — Да, это наверняка был неприятный разговор для вас обоих. Но Лори должен хорошенько все обдумать. И вы, кстати, тоже.

— Что вы имеете в виду? — нахмурилась я.

— Вы очень взволнованы, — пояснил он с улыбкой. — Куда больше, чем полагается куратору в таком случае. Вы ведь тоже испытываете к нему чувства, я прав?

— Да, наверное. Немного, — я вздохнула, наконец, официально признавая это.

— Я так рад за вас, — Эрай широко улыбнулся, так что даже морщинки у глаз появились.

— Чему тут радоваться? В меня влюблен двенадцатилетний ребенок, который не взрослеет. Не представляю, что мне с этим делать.

— Не бывает любви без трудностей, — философски заметил Эрай, подливая мне чаю. — Любовь без переживаний, без борьбы — это бесцельно потраченные чувства. Влюбленные должны страдать, это делает их сильнее, а связь — крепче.

— Или рушит ее, — возразила я.

— Ну что вы, — Эрай снисходительно улыбнулся. — Если чувства можно разрушить единственной ссорой, то это не любовь, и незачем о ней жалеть. Но, честно говоря, я удивлен, что это случилось именно с Лори. Мне всегда казалось, что влюбленность — удел Эрди.

— Почему? — искренне удивилась я.