Каникулы

Мы с сестрой подошли последними. Под взглядами остальных мы обе поклонились портрету, и Катя отрывисто хихикнула. Джи Хе сверкнула на нас негодующим взглядом, но промолчала. Мне стало не по себе.

«Церемония приветствия» завершилась, и нас ждала экскурсия по лагерю. Су А и Ха Енг начали ее тут же, у стенда. Рядом с фотографией был закреплен лист ватмана, расчерченный по дням недели. Расписание. Узким ровным почерком Джи Хе заполняла графы ежедневно, распределяя время на занятия танцами, тхэквондо и английским языком. Все классы вел кто-то из живших в лагере, и каждый день расписание менялось. Свободного времени почти не было. Уже сейчас все были чем-то заняты: одни подметали территорию лагеря, другие ходили по ханокам, собирая постельное белье для стирки, третьи помогали на кухне.

Постройка, которую занимала кухня, была оформлена в традиционном стиле и стояла в паре десятков метров от жилых домиков. От ханока, в котором нас поселили, она отличалась лишь большим размером и стеклами, заменявшими рисовую бумагу на окнах. Столовая находилась здесь же, в смежном помещении.

Здание опоясывал плотный ряд массивных глиняных чанов – несколько таких же я видела во дворе, рядом с нашим ханоком. Ха Енг рассказала, что в них хранятся заготовленные впрок соевый соус, соевая паста и кимчи. Значит, накануне я не ошиблась, уловив знакомые запахи. Теперь, когда я ощутила их вновь вперемешку с ароматами, тянувшимися с кухни, живот зашелся протяжным урчанием. Катя понимающе взглянула на меня – мы обе толком не ели уже почти сутки.

Рядом с кухней располагались склад продуктов и медпункт. Эти два здания отличались от других: вместо крыши-пагоды с загнутыми кверху углами у них были обычные покатые крыши, покрытые черепицей. Поодаль стояло здание администрации, в котором, как рассказала Су А, находился кабинет Джи Хе. Она жила там же, в небольшой пристройке. Все остальные размещались в ханоках таких же, как наш, – в каждом по два человека.

Последним мы увидели деревянный барак душевых, к которому примыкала прачечная. Он располагался сразу за кухней. До завтрака еще было время, и мы с Катей решили провести его в душе.

Хлипкая дверь с защелкой-крючком, запах отсыревшего дерева, выцветшие клеенчатые шторки и неровный напор прохладной воды – но и это казалось счастьем после наших ночных приключений. Су А выдала каждой из нас по четыре свежие футболки с надписью: «Молодость – сила будущего». Все в лагере носили такие, как она объяснила, «чтобы почувствовать наше единство». Я сомневалась, что футболка способна помочь, но спорить не стала.

Тем временем Ха Енг принесла наши чемоданы и вместо безразмерных треников мы с Катей наконец-то натянули привычные джинсы. Разобрать вещи было решено уже после завтрака.

Мобильная связь не ловила, Интернета тоже не было. Меня беспокоило, что мы не могли сообщить родителям о том, что приехали в лагерь, – в последний раз я писала маме из аэропорта, сразу после прилета. Но Джи Хе сказала, что уже связалась с ней по телефону, указанному в анкете (подавая документы в лагерь, мы действительно оставляли контактные данные всех членов семьи). Джи Хе объяснила маме, что мы не сможем выйти на связь, и, по ее словам, та отреагировала спокойно.

Но на нашу просьбу купить нам местные сим-карты Джи Хе ответила отказом.

– По правилам лагеря, мы не пользуемся Интернетом и другими способами общения с внешним миром во время пребывания здесь, – сообщила она.

Вот это новости!

– Но в лагере действует внутренняя сеть для того, чтобы каждое утро вы могли получать перечень заданий на день, – добавила Джи Хе. – Я буду присылать его каждой из вас в какао-ток.

М-да… Мы с Катей обменялись взглядами, сказав все друг другу без слов.

«Ну что за?..» – закатила глаза сестра.

«Ты же знаешь, со своим уставом в чужой монастырь…» – развела руками я.

«Да это не монастырь, а концлагерь какой-то!»

И все же придется потерпеть.

Первое время без Интернета я постоянно ловила себя на ощущении, будто часть меня потеряна. Привычка в любой ситуации тянуться в карман за смартфоном прошла не сразу, заставив помучиться осознанием собственной беспомощности. Я решила тогда, что корейцы вряд ли смогут придумать что-то более странное, чем это дурацкое правило, но я их недооценила.

Когда мы высушили волосы, было только восемь утра, а значит, встали мы не позже шести. Небо уже посветлело, но солнце не спешило освещать лагерь – плотная стена леса укрывала его тенью, оберегая, как тайну. Впереди ждал вожделенный завтрак.

Пряный аромат защекотал нос, едва мы вошли в столовую, и рот мгновенно наполнился слюной. Нам пришлось подождать, пока все рассядутся, прежде чем занять места за длинным столом. Джи Хе сидела во главе, а мы оказались на отшибе, напротив Су А и Ха Енг.