Каникулы бога Рандома 3 (СИ)

— Эй, подруга! Ну-ка посторонись! — Лаки решительно перехватила управление телом горгульи, изо всех сил отодвигая сопротивляющуюся душу на задворки. — Как тут у тебя падать камнем?! Это свои! Ловить их надо! Если словим, они помогут меня из тебя убрать насовсем!

Горгулья думала меньше мгновения и ринулась вниз с края пропасти. Очень уж ей хотелось избавиться от наглой подселенки.

* * *

Самое поганое в свободном падении — это стремительно приближающаяся земля. Именно этот вид, а ещё осознание, что за спиной отсутствует парашют, напрочь сбивали со всех остальных мыслей. А они были очень нужны, чтобы спастись.

Оралиус падал рядом. Он настолько вымотался, что закрыл глаза и даже не пытался раскрыть крылья. Судя по всему, смерть для него сейчас была самым желанным выходом из ситуации.

Силикона что-то пыталась сделать, вот только благодать она всю потратила ещё во время подъёма. Как и я. Нет, какие-то крохи остались, но хватит ли их на батут на месте падения? Я не знал.

И тут сверху снова раздался свист, а затем клёкот.

«Эта горгулья, кажется, решила не удовлетворяться тем, что столкнула нас вниз, — пронеслось у меня в голове. — Теперь она захотела нас сожрать».

Но, видимо, я просто не знал повадок подобных тварей. Горгулья подхватила всех нас троих и принялась усиленно работать крыльями. Мы с Ораликом оказались в одной её лапе, а Силикона в другой.

— Как ты думаешь, нас сразу съедят или сначала прожуют, а затем передадут птенцам? — спросила Силикона, словно пыталась пошутить.

У нас появилось некоторое чувство эйфории, так как удалось избежать немедленной смерти, но перспективы всё равно были не радужными.

— Тебя съедят первой, — отозвался Оралиус, и я подумал, что он просто хотел в тон ответить, но только у него не вышло, и получилось грубовато. — Ты фигуристая и цветом, как огуречик.

— Зато твоими рогами в зубах удобно ковыряться, — богиня в долгу не осталась; она явно хотела добавить что-то обидное, но сдержалась, понимая, что сейчас всем нелегко. — Как думаете, она разумна? Может, стоит с ней пообщаться, а? Рандом?

— Рандом?

Мы сначала даже не поняли, откуда это раздалось, и я на автомате ответил:

— Воистину Рандом.

И только потом понял, что мы только что слышали голос самой горгульи. Хриплый, скрипучий, словно с нами разговаривает Баба Яга. И ещё я понял, что нас едва не выронили из когтей от неожиданности.

— А мы разве знакомы? — поинтересовался я, когда риск быть выпущенным из когтей снизился до минимума. — Я просто не помню, чтобы мы…

— То есть, как на моей свадьбе приставать, так прекрасно помнил, а теперь, значит, забыл? Может быть, мне тебя отпустить полетать? Мозги и память освежить? — спросила она и расхохоталась просто-таки демонически.

— Дамочка, — сказал я, рискуя, но всё-таки не в силах удержаться, — при всём моём уважении, я столько не выпью, чтобы приставать к столь… фактурной особе.

Горгулья промолчала. Судя по всему, едва удержалась от того, чтобы не отправить меня в свободный полёт. Зато вмешалась Силикона.

— Ранди, ты чего, не узнал её, что ли? Это же Лаки, только в хрен пойми каком обличии! — орчанка, сказав это, расхохоталась. — Вот это тебя помотало, конечно. Где ж твоя собственная удача, Лаки?

— А ты ещё кто? — рыкнула та, но с осторожностью, понимая, что внутри зелёного тела тоже кто-то из своих.

— Силикона я. Чай, не узнала, подруга? — снова рассмеялась та.

— Так ты тоже выглядишь не так, как обычно, — подковырнула её Лаки. — Вот вся позеленела аж, да и раздалась.

— Позеленеешь тут, когда твой муженёк всех по разным мирам да телам раскидал, — Силикона, конечно, не хотела сильно задеть Лаки, но у неё получилось. На этот раз она сжала когти от реакции на сказанное, и нам пришлось туго. — Нежнее, деточка, — крикнула ей орчанка. — Наши шкуры не из камня, в отличие от тебя.

— Всех-всех раскидал? — тихо спросила Лаки. — А я увидел, что в поле нашего зрения появилось огромное тёмное гнездо, вытесанное прямо в скале. — Я думала, только меня. Из-за ревности.

— Мы точно не знаем, — пожала плечами Силикона. — На Олимп вернуться не получается. Поэтому, если там кто и остался, то не подаёт никаких признаков жизни.

— Так из-за ревности, всё правильно, — проговорил я, когда горгулья нас аккуратно выпустила в чашеобразное углубление, служившее ей гнездом. — Сначала нажаловался Дзену, но потом ему показалось, что я получил слишком лёгкое наказание. И он послал за мной цербера. При этом специально натаскал так, чтобы я не мог обороняться.

— Это всё я виновата, — проговорила Лаки, усаживаясь рядом с нами. — Не скрывала, что ты мне симпатичен.

— На самом деле я думала, что это он только меня так, — призналась Лаки чуть погодя. — Решил наказать и закинул, подобрав столь уродливое тело, чтобы я прочувствовала, так сказать, всю глубину своей вины. Только лично я никакой вины за собой не ощущаю. А то ему, понимаешь, можно в разных телах сношать всё, что движется, а я дома сиди.

— Да, он — та ещё самодовольная скотина, — сказал я, вспоминая наш последний разговор. — Не надо было ему ничего говорить. Но прихвастнуть хотелось.