Каникулы Эрика, или Портрет для вампирёныша

Сквозь ткань балахона Марк кое-как обхватил пальцами свой магический жезл и развернулся лицом к пентаграмме. Дальнейших его действий я не видел — свисающий слоновьим хоботом капюшон оставил мне в поле зрения лишь крошечный клочок травы прямо под ногами. Созерцая примятые стебли, я слышал, как Марк сначала топтался на месте, потом прокашливался, потом, наконец, принялся бормотать под нос заклинания.

Никакого эффекта это не возымело. Марк замолчал. В наступившей тишине я расслышал тихий шелест листвы и едва различимое низкое гудение. Источник странного гула находился высоко над нами — где-то в жиденькой кроне растущей за нашими спинами осины.

Прислушаться внимательнее и опознать странный звук я не успел. Марк снова начал колдовать. Произнося что-то нараспев он каким-то акробатическим способом, сквозь рукава, умудрился откупорить бутылочку с куриной кровью. Громко хлопнув, пробка выскочила из горлышка, а в нос мне ударил тошнотворный букет из запахов гнили и алхимических консервантов — припасённый Марком кровавый продукт оказался далеко не первой свежести.

Я с отвращением попятился. Хоть вампиры и любят кровь да сырое мясо, однако они на дух не переносят тухлятину. Резкие запахи у нашей расы вообще не в почёте. Когда обладаешь настолько развитым обонянием, любой миазм начинаешь воспринимать как щелчок по носу.

Внезапно земля у нас под ногами мелко задрожала.

Марк радостно взвизгнул:

— Оно работает, работает, — услышал я его триумфальный возглас. — Заклятье действует!

Будто в подтверждение его слов, кристаллы в углах пентаграммы вспыхнули. По траве заплясали багряные отсветы. Рискуя подставиться под вредоносное некромагическое излучение, я попытался хоть что-то разглядеть сквозь болтающуюся горловину своего капюшона. Яркое свечение и волна обжигающе горячего воздуха заставили меня отвернуться. Такой жар мало вязался с описанным Марком резким похолоданием. Однако сам волшебник ликовал:

— Сейчас, сейчас, — бессвязно повторял он. — Сейчас вылезет! Сейчас покажется!

В балахоне стало жарко, как в раскалённой духовке. Я обливался потом с ног до головы. Дрожание земли не прекращалось, а странный гул вверху усилился.

С каждой секундой эта ситуация нравилась мне всё меньше. Стоя посреди пустыря, перед ярко освещённой пентаграммой, мы с Марком были как на ладони. Колебания почвы тоже не способствовали конспирации. Казалось, о нашей вылазке знает уже не только кладбищенский сторож Каркофф, но даже живущий на другом конце города библиотекарь — господин Ланц.

Наше и без того неприятное положение усугублялось нашествием насекомых. Слетевшиеся словно со всей округи мошки и бабочки забирались нам под капюшоны, забивались в рукава, норовили влезть в уши, рот и за шиворот. От их раздавленных трупиков наши балахоны приняли такой вид, словно несколько месяцев подряд их старательно засиживали мухи.

— Готовь настойку! — донёсся до меня охрипший от волнения голос Марка. — Скоро всё закончится!

Кристаллы вспыхнули ещё сильнее. Глядя на ярко освещённую траву я увидел, как тень Марка высоко подняла руку с бутылочкой, и в центр пентаграммы упало несколько зловонных кровяных капель. В ответ на каждую из них земля вздрагивала чуть сильнее, а гудение становилось громче.

Последний толчок оказался особенно мощным. Что-то вверху хрустнуло и гул начал стремительно приближаться. Не успели мы опомниться, как прямо между нами, с тяжёлым шлепком, грохнулось крупное осиное гнездо. Потревоженные осы находились явно не в самом миролюбивом настроении.

Я с руганью отскочил в сторону:

— Чеснок мне в рот!

Марк всем корпусом развернулся на шум. Его вытянутая рука дёрнулась и бутылочка с кровью полетела в бурьяны.

— А-а-а! — сипло заверещал волшебник.

В следующий миг его крик утонул в низком громоподобном раскате. Кристаллы полыхнули белыми искрами и разлетелись на мелкие осколки. Дрожание грунта резко прекратилось. Из пентаграммы повалил густой белый дым.

Растерявшиеся было осы отпрянули, однако уже в следующее мгновение свирепо жужжащий рой навис над нашими головами.

XI

— Бежим! — позабыв о всякой скрытности воскликнул я.

Прежде чем Марк успел опомниться, я схватил его за рукав и изо всех сил рванулся к кладбищу. Марк от неожиданности едва не свалился с ног.

— Книга! — сдавленно выдохнул он.

Я нетерпеливо отмахнулся:

— Потом!

Не выпуская рукав друга, я припустил подальше от окаянной осины. Марк с тяжёлым сопением топал следом. Выдержать мой темп он был физически неспособен. Обычный вампир, возможно, и не обладает выносливостью фавна или силой кентавра, но зато в быстроте и ловкости наша раса не знает равных. Маг стеснял моё движение не хуже прикованного к ноге каторжанина ядра. Первое время я пытался ему помочь и, словно буксиром, тянул его за руку. Заметной прибавки в скорости это не дало. Уже к середине пустыря Марк начал задыхаться, а его ноги путались в полах балахона со всё возрастающей частотой.

— Пусти! — наконец взмолился волшебник. — Не могу больше.

Вместо ответа я лишь сердито дёрнул его за рукав и побежал медленнее. Осы, к счастью, преследовать нас не стали.