Каникулы Петрова и Васечкина

– Абсолюман![5] – отвечал первый.

– «Ле рюс» – это что-то знакомое! – прошептал Петров.

– «Ле рюс» – это «русские», – сказал Васечкин.

– А, – опять обрадовался Петров, – я чувствую, что-то родное…

– А что ж такое «сюрпри»? – размышлял Васечкин. – Тоже что-то очень знакомое… А, вспомнил! «Сюрпри» – это «захватить врасплох». Точно! Нам Инна Андреевна ещё рассказ переводила! Как это я сразу не сообразил!

Французская речь и шуршание тем временем стали удаляться от палатки.

– Погоди, погоди! – продолжал раздумья Васечкин. – Французы ночью хотят русских захватить врасплох? Это что ж получается?! Мало им Бородина!!! Шпионы проклятые! Чего задумали?! Ночью!!! Русских!!! Врасплох!!!

Васечкин мигом выскочил из мешка и стал шарить вокруг в поисках оружия.

– Вот оно, Петров! – возбуждённо говорил он. – Вот оно!!! Теперь все узнают, чего мы стоим! Наконец-то! Я не зря верил! – Васечкин нащупал свой зонт и взял его наизготовку. – Мы им все планы сорвём! Вперёд, Петров! За мной! Во имя!..

И прежде чем Петров успел что-то сказать, Васечкин выскочил из палатки. Петрову ничего не оставалось, как только последовать за ним.

Восходящее солнце осветило спящий лагерь. Петров вслед за Васечкиным крался между палатками. Неожиданно тот остановился.

– Вот они! – прошептал он. – Тихо!

И действительно, около самой большой палатки стояли двое молодых мужчин самого что ни на есть заграничного вида, если судить по их яркой, красочной одежде.

– Под скалолазов оделись! – неодобрительно заметил Васечкин. – Ишь, шпионы! Всё равно сразу видно, что не наши! Плохо их там готовят, на Западе!

Французы тем временем, видимо, решили перей ти к действиям. Один из них стал пробираться к входу в палатку.

– Ну вот что, – прошептал Васечкин, – обходи их сзади, с тыла, а как я начну нападать, так ты выскакивай! И шуми там побольше! Пусть думают, что нас много! Мы их окружим! Давай попрощаемся! Если что, скажешь Маше… впрочем, ты сам всё знаешь!

И Васечкин крепко обнял ошеломлённого Петрова.

– А может, разбудим кого? – с тоской спросил Петров.

Но Васечкина уже не было. Петров вздохнул и направился обходить французов с тыла.

И, надо заметить, вовремя. Обнаглевший француз уже просовывал голову в палатку. Второй, ухмыляясь, стоял рядом.

– Руки вверх! – раздался вдруг за его спиной мужественный мальчишеский голос. – Вит! Ле мэн![6]

Французы вздрогнули и оглянулись.

В двух метрах от них стоял Васечкин, потрясая над головой зонтиком как копьём.

– Бонжур! – зловеще сказал он и внезапно заорал что было мочи: – Эй, ребята, заходи слева! Эскадрон, шашки наголо! Петров, наступай! Я прикрою! Огня не открывать!!! Это приказ!

– Ура-а-а!!! – Выскочил откуда-то Петров, заставив ошеломлённых французов ещё раз вздрогнуть от неожиданности.

– Чао, бамбино, сори!!![7] – сказал Петров, сжимавший в руках сучковатую палку и угрожающе размахивая ею.

– Мэ, пардон, месье, – начал было один из французов, – ну сом…

Но Васечкин не дал ему договорить.

– Ничего, месье, – сказал он, – всё расскажете! Се ля ви! Тьфу, это кажется, не то… – Васечкин выкладывал весь свой словарный запас. – Шерше ля фам! Опять не то… Мерси боку!..

– Аривидерчи, Рома![8] – почему-то опять по-итальянски сказал Петров.

Надо сказать, что изо всех палаток тем временем выскакивали на этот поднятый нашими героями шум скалолазы и скалолазки. Плотным кольцом окружили они участников этих драматических событий.

– Всё! – торжествующе сказал Васечкин. – Ля же э фет! Игра окончена! Если что не комильфо, – он любезно улыбнулся пойманным врагам, – то прошу пардону!

– А ля гер, как а ля гер! – развёл руками Петров. – Наполеон – капут!

– Мишель! – раздался вдруг восторженный голос за их спинами. – Анри!!! – И скалолаз Слава, а вслед за ним Гена, раздвинув толпу, бросились в объятия французам.

– Гена! – сказал один француз.

– Слава! – сказал другой.

Чувства, переполнявшие всех четверых, были, очевидно, настолько велики, что, не в силах выразить их прозой, французы, а вслед за ними скалолазы… запели.