Каникулы с чертёнком

И, положив руки мне не талию, сплел пальцы в замок. Прижал меня к себе так, что перехватило дыхание и в лицо бросилась краска. Я хотела возмутиться, вырваться, но Лаврентьев перевел задумчивый взгляд на потолок и уточнил:

– Значит, говорить дочери, что она красивая, неправильно?

Я лишь задыхалась, пытаясь прийти в себя и понять, как поступить. С одной стороны, он ведет себя нахально и вызывающе, с другой… лежит и, глядя в потолок, размышляет о дочери. У меня мозг буквально взрывался. Как это можно совмещать?! Как он может, удерживая в объятиях няню, говорить о Марго? Нет-нет! Это неправильно, неэтично, некультурно, бесстыже, волнующе, возбуждающе, приятно… Да-да! Нужно сейчас же это прекратить. Ну вот сейчас. Ну же, Люба! Хотя бы сейчас…

Понимая, что весь мой запал испарился, как и молоко с разгоряченной кожи, я обреченно ответила:

– Нет, Лев Сергеевич, вы неправильно меня поняли. Я не утверждала, что нельзя говорить дочери, что она красивая. Даже наоборот. Но я видела и не раз, как Марго выпрашивает у вас этот комплимент. Она всякий раз спрашивает: я красивая? И вы отвечаете: да, красивая.

– Это плохо? – приподнял брови Лаврентьев.

Он перевел взгляд на меня, и я невольно поежилась, ерзая на нем. Лев выдохнул, будто я причинила ему неудобство, но рук не разжал. Лишь взгляд его потемнел, а глаза заблестели. Разговаривать в таком положении было до странности неудобно и жутко волнующе. Но… Я понимала, что сделаю все, чтобы хоть немного понежиться в объятиях этого мужчины, но при этом мне не хотелось, чтобы он меня сравнивал с другими женщинами.

Я важно покивала и тоном Геннадия Степановича, который читал нам жутко скучные лекции, проговорила:

– Это плохо, да. Потому что ребенок не обязан выпрашивать любовь, которую родитель ему должен априори.

– О как, – мягко усмехнулся Лев, и мне показалось, что его объятия стали чуточку теснее. – Я знаю много видов… любви. Но какая же из них называется «априори»?

Я посмотрела на него с недоумением:

– Вы же шутите?..

Хотелось закончить словами «или троллите», но я вовремя сдержалась. Я не предполагала, знает ли Лаврентьев значение этого слова. Да, он всего лет на десять меня старше, но порой десять лет – это целая вечность. К тому же он большой бизнесмен, а в тех кругах свой собственный язык. В котором нет подобных слов. Но не это главное. Я боялась ответа. Что если он скажет «да»? И на какую часть вопроса он так ответит? Ощущая, что вспотела от волнения, я попыталась отстраниться, но мужчина тут же сильнее сжал руки, словно не хотел меня отпускать, да быстро проговорил:

– Разумеется шучу! Не убегай, Люба… Любовь Алексеевна. – Торопливо, будто я отчаянно вырывалась, добавил: – Когда еще у меня выдастся свободная минутка для разговора?

– Хорошо, не буду, – милостиво согласилась я, хотя и мысли уходить не было. Думаю, если бы Лев собирался меня прогнать, первая вцепилась бы в него, не желая обрывать это счастливое мгновение. – Значит, вы поняли, что должны каждый день… То есть, желательно каждый, говорить дочери, что она красивая. Для девочки очень важно слышать это от родителей. Если они жалеют слов, то ребенок вырастает с комплексом неполноценности. И видит в своей внешности лишь изъяны.

– То есть мне нужно убеждать дочь в том, что она красивая, даже если она на самом деле красивая? – с улыбкой спросил босс.

– Разумеется! – безапелляционно заявила я.

– Как интересно, – снова почти промурлыкал Лев и посмотрел на мои губы. – А другим женщинам, если я считаю их красивыми, мне тоже нужно это говорить каждый день?

– Нет, – вырвалось у меня.

– Странная логика, – рассмеялся мужчина, и мне захотелось закрыть ладонями его обаятельную улыбку. – Женская?

Я готова была и себе рот закрыть… или обоим сразу. Но о способе лучше не думать, я и так не могу оторвать взгляда от его улыбающихся губ. Нет-нет, надо заканчивать это безумие! Это неправильно. Я решительно нахмурилась и строгим учительским тоном проговорила:

– И не нужно произносить это так, словно делаете одолжение! Вы прислушайтесь к своим интонациям. Они снисходительные! Но даже если у вас получится сказать это с чувством, и не мечтайте, что «ты красивая» заменит обещанный комплимент. Тут вы обязаны постараться и придумать нечто новое. И ваши похвалы никогда не должны повторяться.

Теперь пришла очередь Лаврентьева хмуриться.

– Не слишком ли сложную задачу вы мне даете?

– Да ладно?! – возмутилась я. – Как ворочать миллионами, так вам несложно, а как сказать девочке, что она очаровательно улыбается, так все, язык изо рта вывалится?

Поняла, что сказала и, покраснев, уткнулась в грудь мужчины. Спятила, Корнеева! Что ты творишь? Говорить такое своему боссу… Своему первому боссу, в которого еще и умудрилась влюбиться? Это катастрофа! Нет, я не могла это сама сказать, меня прокляли. Все, завтра же вытаскиваю Люську из-за компа, пусть забудет на час о дипломе и отведет меня к той супер-бабке!

– Люба, – тихо позвал Лев. Я приподнялась и, бросив на него боязливый взгляд, виновато улыбнулась. Лаврентьев с чувством проговорил: – У вас совершенно очаровательная улыбка!