Каникулы с чертёнком

На боссе, к моему искреннему огорчению, уже не было полотенца. Если бы не было и халата, то и огорчения бы не было. Я сжала кулаки и с трудом отвела взгляд от могучей спины Льва Сергеевича. Так, понятно, что я больна любовью. Признание зависимости – важный шаг. Второй – исцеление. Что может меня излечить? Нужно понять, что именно мне понравилось, что я считаю достоинствами, и зачеркнуть это недостатками. Увы, во внешности босса изъянов не было. Или мне так казалось.

– Пенообразователь я починил, – протянул мне горячую кружку мужчина, – но ночевать вам придется в другом месте.

– И где же вы предлагаете мне переночевать? – спросила я, прежде чем успела подумать. Выругалась про себя: прозвучало весьма двусмысленно. Ощущая, что краснею под пристальным взглядом Льва, я уткнулась в кружку и осторожно отхлебнула горячего сладкого напитка. Пробормотала: – Надеюсь, вы уже не думаете, что я все это подстроила?

– Я видел новую обивку кресла, – ухмыльнулся Лаврентьев. – Не думаю, что такое можно сделать специально.

Увидев его короткую, но яркую, будто луч света в пасмурный день, улыбку, я отвернулась так резко, что пролила чай. Зашипела и, поставив кружку, запрыгала по кухне.

– Стойте, – прижал меня к столу своим телом босс. Я тут же забыла о режущей боли, как и про то, что человеку свойственно дышать. Лев Сергеевич поймал мою руку и осторожно ее осмотрел. – Вы не няня, а тридцать три несчастья!

– Это уже тридцать четвертое, – завороженно прошептала я, глядя снизу вверх в потрясающие, будто отлитые из серебра, глаза мужчины. – Надо бы лед приложить.

– У меня есть предложение лучше, – вдруг произнес он и, притянув мою руку к губам, добавил с легкой хрипотцой в голосе: – Дочери это всегда помогает. Возможно, и с вами сработает.

Босс подул на мои слегка покрасневшие пальцы и наклонился, словно собирался их поцеловать. Я выдернула руку, а он приподнял брови, будто в удивлении.

– Что такое? Боитесь столь нестандартного лечения? Или опасаетесь чего-то еще? Я же вам совсем не нравлюсь.

А у меня в голове шумело и колени подгибались. Я будто со стороны услышала собственный голос и даже удивилась спокойствию тона:

– Предпочитаю проверенные методы. Помню, Анна Васильевна показывала, что аптечка хранится вот в том ящике. Не поможете достать?

Глава 2

Лаврентьев вернулся в свою комнату и, усевшись на кровати, соединил ладони. Сжимая руки, он смотрел на перегородку, что отделяла его от душа, и улыбался. Кто бы мог подумать? Девчонка оказалась крепким орешком. И если бы обстоятельства сложились иным образом, он заставил бы ее пожалеть о так необдуманно брошенных словах. Заявила, что не заинтересована в нем и поцеловала!

Лев снова усмехнулся, откинулся на спину и, заложив руки за голову, посмотрел в потолок. Даже под душем мысли о делах не отпускали его, но появилась она, словно Афродита, в пене с головы до ног! И в тонком кружевном белье. У него дыхание перехватило, как у мальчишки! Конечно, он разозлился. Да так сильно, что едва не выставил девчонку из дома в тот же миг. А когда няня заговорила о дочке, еще и раздражением накрыло.

Улыбка растаяла, в уголках губ залегли жесткие складки. Маргарита, конечно, опять за свое взялась, но вмешиваться Лев не собирался. Мужчина считал, что мастер своего дела должен справляться с профессиональными проблемами. А работа няни – наладить контакт с ребенком. Не справится эта, найдется другая.

Вспомнилось ехидное выражение, с каким Любовь Алексеевна спросила про возраст предыдущих нянь, которые пытались справиться с Маргаритой. Снова поднялось раздражение: а что, нужно было старух нанимать? Девушки должны быстрее находить общий язык с ребенком! Между ними небольшая разница в годах, помнят еще себя детьми.

Но эта девушка рассматривала его тело очень уж взрослым взглядом. При воспоминании об этом Лев рыкнул и перевернулся на живот. Зарылся лицом в подушку и закрыл глаза. Но сон не приходил. Поворочавшись, Лаврентьев вскочил и подошел к окну. Интересно, а что в нем так не понравилось няне? Снова некстати вспомнился ее изучающий взгляд. Хмыкнул: по мужской части у него все в порядке, вряд ли у нее возникли претензии.

Раздражение медленно возрастало, и Лев, накинув халат, уже решил пойти в кабинет – раз одолела бессонница, так хоть с пользой время провести, – но по пути завернул к спальне дочки, которая находилась на том же этаже. Осторожно приоткрыл дверь и заглянул в комнату. Любовь Алексеевна, даже если не хотела ночевать с Маргаритой, не подала вида. Дочка же, казалось, обрадовалась такому соседству. Во всяком случае, расцвела улыбкой и весело помахала. Слишком приветливо. Захотелось проверить, что она ничего не натворила.

Прислушавшись к тишине, Лаврентьев скользнул взглядом по диванчику и свернувшемуся под пушистым одеялом телу на нем. Хорошо, что Любовь Алексеевна миниатюрная и уместилась там. Убедившись, что все тихо и девочки спят, Лев прикрыл дверь и направился к кабинету. Только сейчас, с момента, когда к нему в душ ввалилась взмыленная няня, он снова подумал о делах.