Каникулы с невидимкой

– Хорошая зимняя забава! – похвалила Герда. – Я очень любила ее в детстве. – И она взмахнула трехпудовой гирей: – Заливай! А лейка в ангаре. Заодно и снег с его крыши сбросите, пока она не провалилась.

В «пластмассовом» ангаре был полумрак. Мы долго бродили по нему вокруг сдувшегося шара, искали лейку. А потом залезли на тонкую крышу и стали сбрасывать снег.

Отсюда было все хорошо видно: узкая дорога, какая-то деревенька вдали с дымками над крышами, далекий заснеженный лес. И окошко мастерской. Конечно, мы туда заглянули. И предстала нам странная картина.

У одной стенки высились металлические стеллажи, забитые разными деталями машин. У другой – верстаки, за которыми дружно трудились механики, разбирая двигатель. А в дальнем углу, друг на друге, лежали пустые кузова машин, с которых было снято абсолютно все. Даже дверцы. Остались только голые коробки с дырками от стекол, фар и подфарников.

– Во дают! – удивился Алешка. – Не слабо.

И я тоже подумал: что-то здесь не совсем то.

Мы слезли с сарая и до самого вечера таскали лейкой воду и поливали горку. Сбоку от нее протоптали и выровняли лопатой ступеньки. Ледянка получилась классная. И когда стемнело и подморозило, Алешка заорал на весь двор:

– Тетя Герда! Идите кататься!

Баба Яга вышла на крыльцо и щелкнула выключателем – весь двор осветился фонарями, укрепленными по верху забора. В их свете красиво закружились вечерние снежинки.

И мне вдруг стало грустно. Я подумал о папе – как он сейчас сидит на своей нелегкой работе и думает о нас. Я подумал о маме – как она готовит ужин в пустой квартире на двоих. И думает – когда же мы вернемся домой? Я подумал об Алешке. Он стоял на самом верху горки, весь в снегу, без варежек, и хлюпал красным носом. Мне так его жалко стало. И я еще больше возненавидел и Карлсона, и его мамочку, и Карпухина с Алехиным. Сколько неприятностей и горя от них. Не только нам, но и многим людям. Наверное, я все-таки буду милиционером…

Баба Яга спустилась по ступеням крыльца и взбежала по ступеням горки. Потом скатилась вниз, болтая руками и ногами. И орала как сумасшедшая. Даже Карлсон выскочил из дома в своих подтяжках:

– Мама! Как вам не стыдно!

– Мне не бывает стыдно, – сказала Баба Яга, отряхиваясь от снега. – Я выше этого.

Тогда Карлсон тоже забрался на горку и скатился с нее. Но он не визжал и не орал, а катился серьезно. Как задумчивый поросенок.

Лешка тоже съехал вниз, подошел ко мне и грустно сказал:

– Ты не думай, я не радуюсь. Я притворяюсь…

Скоро к нашей горке все привыкли. И мы смело все таскали и таскали на нее снег – она становилась все выше и выше. И никто из бандитов не обращал на это внимания. И мы осмелели до того, что стали сбрасывать снег по ту сторону забора, и там все рос и рос сугроб. И его не было видно со стороны дороги и ворот.

Первый этап подготовки к побегу Снегурочки был пройден. Мы приступили ко второму…

Я нашел Майского Деда Мороза в подвале – там ему выделили комнату для опытов и создания аппарата «Невидимка». Здесь было все необходимое для творческого труда и полноценного отдыха: верстак, инструменты, рабочий стол, раскладушка.

Август вздыхал за письменным столом и что-то чертил на листе ватмана.

– Не получается? – спросил я.

– И не получится, – ответил он, не оборачиваясь.

– Вы уж постарайтесь, – сказал я. – От этого зависит безопасность вашей невесты.

– Каким это образом? – он оторвался от чертежа и повернулся ко мне.

– Мы устроим ей побег. И она приведет сюда милицию. Которая нас освободит. А бандитов – наоборот.

– Каким это образом? – грусть в его глазах сменилась недоверчивым интересом. – Едва она выйдет за ворота, как ее тут же догонят. И вернут обратно.

– Сейчас объясню. Только покажите мне ваш фокус с исчезновением мелких предметов.

– Да это элементарно. Такие вещи показывали в цирке еще в прошлом веке. – Майский встал и подошел к верстаку, на котором был непонятный прибор. Он состоял из нескольких зеркал и нескольких ручек. Между зеркалами было сделано что-то вроде полочки, тоже зеркальной.

– Вот смотри. – Майский положил на полочку спичечный коробок. – Сейчас я буду вращать зеркала, и как только их рефракционные волны…

– Ой, только не это! – воскликнул я. – Не надо объяснять, я все равно не пойму.

И Майский опять положил коробок на место.

И опять он исчез, а вместе с ним и кусок руки.

– Ну хорошо, – вздохнул Майский, смирившись с моим невежеством. – Смотри. – Он начал медленно вращать ручки – зеркала стали поворачиваться лицом друг к другу.

И вдруг спичечный коробок стал будто бы укорачиваться с одного края, словно на него набежала какая-то непрозрачная тень. Он становился все короче и короче… И укоротился до нуля. Исчез. Медленно и плавно.

Я перевел дыхание. И спросил почему-то шепотом:

– И где же он теперь? В Зазеркалье?

– Ага, – вздохнул Майский. – Именно там. – Он начал медленно протягивать руку к тому месту, откуда коробок отправился в Зазеркалье.