Каникулы совести

Конечно, эксперты не были бы экспертами, если б сдались так легко. Вирус, теперь уже путём инъекции, ввели повторно, потом ещё раз, но тут уж наш герой даже не чихнул. Тогда пришло время других заявленных в программе номеров. Жестокая, не на жизнь, а на смерть, борьба между врачами и Гнездозором продолжалась ещё несколько месяцев — и порой нам казалось, что медики передавят. Но каждый раз всё шло по одной и той же схеме. От получаса до трёх дней после «прививки» испытуемый чувствовал лёгкое или чуть менее лёгкое недомогание (однажды ему даже пришлось полежать под развесистой, многоцветной, похожей на новогоднюю ёлку капельницей). Затем самочувствие его приходило в норму, после чего делались все необходимые анализы. Фантастика!!! А счастливый пациент, казалось, выглядел ещё бодрее, чем до болезни, — и, томно возлежа на кушетке, вёл светские беседы с отважными гостями шоу, знаменитостями всех мастей, слетавшимися на него, как мухи на мёд.

Словом, если для кого эксперимент и был мучителен, то никак не для нашего персонажа. В самом его разгаре, когда дело как раз дошло до пресловутого СПИДа, у главного эксперта, академика РАН, директора Института Медицины Виктора Эндуро случился инфаркт прямо в прямом эфире — что немного скомкало ход исследования, но зато подняло и без того зашкаливающий рейтинг телеканала ещё на несколько позиций.

К этому времени бывший историк-архивист, а ныне телезвезда Александр Гнездозор был уже несусветно популярен. Именно его признали «Человеком Года» по результатам сетевого опроса. Его округлое, окаймлённое тёмными кудрями лицо — немного бледное, но приятное, с глубоко посаженными серыми глазами и милой, чуть робкой улыбкой крупных губ — не сходило со страниц сетевой прессы и крупнейших глянцевых журналов, в том числе и зарубежных. Известнейшие издательства облизывались выпустить в свет автобиографию удивительного уникума, который если и был шарлатаном, то шарлатаном гениальным. Но Александр всё с той же обаятельно-скромной улыбкой отклонял все предложения, поясняя, что рассказать ему пока нечего — сам для себя он, дескать, ничуть не меньшая загадка, чем для других, да, в общем, затем-то и затеял весь этот сыр-бор, чтобы учёные, наконец, раскрыли ему тайну его могучего здоровья. Те, однако, тоже пока ничего не могли сказать — и лишь пожимали плечами перед телекамерами, уверяя, впрочем, что при должном финансировании готовы, не покладая рук, биться над проблемой.

Ещё сильнее — если только могло быть сильнее — закрутил интригу следующий эпизод. Когда фантазия экспертов, уже и так успевших привить терпеливой жертве всевозможные сочетания вирусов, включая и редкие, экзотические, специально вывезенные из ряда жарких стран, начала иссякать, а суть феномена яснее так и не стала — по всем данным Александр оказался вполне обычным человеком, разве что состояние его внутренних органов соответствовало даже не тридцати пяти, а десяти годам, — кто-то из особо активных «фанов» предложил попросту вколоть испытуемому смертельную дозу героина — и посмотреть, что будет. Тут уж даже самые циничные и матёрые журналисты взбунтовались; сам Гнездозор, однако, услышав это заманчивое предложение, с очаровательной улыбкой заявил, что он отнюдь не против «расширения рамок» — и даже обеими руками за.

Увы, тем, кто всё ещё надеялся увидеть на экране возбуждающе-физиологическое зрелище умирания, вновь пришлось испытать жестокий облом. У Александра и впрямь некоторое время наблюдалось сужение зрачка и лёгкое ускорение сердечной деятельности, да в поведении его, пожалуй, выказалась лёгкая эйфория, — но это, пожалуй, и всё, что принес ему сей смелый и, по его признанию, первый в его жизни экскурс в мир наркотиков — экскурс, пусть без особых впечатлений, но всё же длившийся ровно до тех пор, пока, наконец, последние остатки вещества, благополучно переработанного мощным организмом телезвезды, не вышли обратно с мочой, потом и прочими выделениями, так и не причинив герою ни малейшего вреда.