Каникулы совести

Охрана моя, впрочем, была подкрашена с отменным вкусом. Украдкой косясь на них, я знай усмехался про себя, думая о том, что в прежние времена — эдак полвека назад, — увидев таких рядом, пожалуй, забеспокоился бы за свою мужскую честь. Впрочем, в ту пору я таких, конечно, нипочём бы не встретил. Вместо этого, вероятно, по бокам от меня уселись бы смурные неразговорчивые парни, пригрозили бы мне номерными револьверами, а то, чего доброго, и завязали глаза, — кто их знает, понятия не имею, как это было тогда, в юности меня почему-то не приглашали на правительственные дачи.

Впрочем, эти милашки, хотите верьте, хотите нет, знали своё дело на отлично. Пользуясь пусть и более щадящими, но не менее действенными методами, они не давали мне понять, по какой дороге мы едем, ничуть не хуже своих гипотетических предшественников. Стоило нам выбраться за пределы Четвёртой Окружной, как они тут же умело завязали… нет, не глаза мне, но светскую беседу со мной, поддерживать которую мне, человеку старому и неотёсанному, стоило немалых хлопот.

Помнится, разговор зашёл о музыке. Тот, что справа — смазливый, в перламутровой гамме, — испросил милостивое разрешение босса на участие в дискуссии, после чего принялся доискиваться, «как мне», мол, последний альбом Ди-Анны. (Так и выразился: «Как вам?..» Ох уж мне этот молодёжный сленг.)

Я, старый пенёк, замялся с ответом. Вообще-то я не очень жалую современную попсу. Больше люблю классику или, на худой конец, ненавязчивый русский рок времён моей молодости. Но аудио иногда включаю — нельзя же совсем отставать от жизни. И, соответственно, время от времени слышу эту гнусавую свистульку Ди, которую сейчас где только не крутят. Что и немудрено, учитывая, что она, как говорят — сержант ИБР. Может быть, именно потому я поначалу слегка брезговал ею. Плюс туповатые текстовки и довольно вульгарные мотивчики её сладеньких песенок. Ни одну из них она обычно не успевала довести до конца — эфирное время, как известно, очень дорого, и ведущий врывался со своей счастливой бредятиной в самый разгар необязательного куплета. Но однажды он то ли заснул, то ли что, в общем, песня не прервалась, как обычно, а свободно текла всё дальше и дальше, — и я, наконец, услышал то, что таилось в её финале, ну просто ах. Истоптанная тропинка простенькой мелодии, которую я привык считать надёжнее заламинированного шоссе, оказывается, с каждым шагом утончалась, становилась всё неприметнее, зарастала буйной зеленью звуков, — чтобы, наконец, окончательно потеряться в диких джазовых джунглях, сквозь которые счастливый, ошарашенный, завороженный слушатель с наслаждением продирался добрых три минуты, не меньше.

Я был потрясен. Впервые понял я, зачем люди, у которых есть аудио, тратят бешеные деньги на покупку лицензионных файлов. В общем, альбом я и вправду скачал, чтобы иногда, под настроение, слушать в ванной. И как только об этом пронюхали ибээровцы?!

Покуда я кряхтел да мямлил, подыскивая такие выражения, чтобы и мысль моя была ясна и современно звучало (не хотелось ударить носом в грязь перед этими натасканными, изощрёнными словоблудами!), мимо пронеслось несколько верстовых столбов с яркими огоньками на табло. Прочесть их я, естественно, не успел, — а дальше уже можно было расслабиться, я понял это из того, что меня, наконец, перестали смущать продвинутыми разговорами об искусстве, зато левый, золотисто-бежевый, подбадривающе подмигнул — и обратил мое внимание на красоту заоконных видов.

Те и впрямь были весьма впечатляющи. Сейчас, например, мы ехали меж двумя плотными рядами могучих голубых елей — как на подбор, высоких, махровых и разлапистых. Мощно и торжественно, как раз в моем вкусе. Я с досадой подумал о том, как наслаждался бы сейчас дивным пейзажем, если бы очутился здесь не в качестве эдакого заложника вежливости, а по своей воле (впрочем, по своей воле я бы сюда нипочем не попал!), если б не зундел сзади над ухом Игорь Кострецкий, с присущим ему тончайшим юмором и знанием дела излагая историю происхождения этой редкостной рощи, однородной по составу, то есть сплошь состоящей из одного-единственного растения — генетически модифицированной скороростки, высаженной здесь не далее как десять лет назад исключительно в видах строительства Правительственной Дачи. На этом месте я, уж извините, отключился. Впал в транс, как говорят в моем кругу, а попросту — задумался, ушел глубоко в себя, потеряв нить повествования — и даже не заботясь о том, чтобы в нужных местах кивать головой и угукать, изображая вежливую заинтересованность.

Льщу себя надеждой, что мои собеседники великодушно простили мне это за возрастом и тем, что я — порождение иного режима. Что поделаешь — в те печальные времена, когда я постигал жизнь, этикет не входил, как ныне, базовым предметом в программу средней школы.