Каникулы Уморушки (Волшебные каникулы - 2)

- А я с удовольствием наблюдаю за ними, - прогибая спинку и царапая лапками коврик, сказал Иван Иванович. - Такие краски, такие черточки для роли нахожу - просто на удивление!

- А Мурзик с Пантелеичем, на вас глядючи, не удивляются? поинтересовалась Уморушка. - Хорош друг, который по-человечески и поговорить-то с ними не может!

- По-человечески как раз и могу, - вздохнул сокрушенно Иван Иванович. По-кошачьи пока не получается.

И он, дождавшись, когда Маришка откроет ему входную дверь, шмыгнул вверх по лестнице к чердачному люку.

- Совсем окотеет скоро со своей системой, - сделала печальный вывод Уморушка. - Мало ему, что в шкуру кошачью залез, так он из нее еще вылезти норовит, чтобы уж совсем на кота похожим стать. Старательный больно учитель ваш, хлопот с ним - уйма.

Маришка в душе согласилась с подругой, но вслух все-таки сказала:

- Просто он поклонник Станиславского. Если бы не Станиславский, так он, может быть, и в своем костюме сыграл бы. Прицепил бы усы подлиннее и сыграл. А так...

Она еще что-то хотела сказать, но не успела: зазвонил телефон.

- Алло! Я слушаю! - проговорила Маришка уже в телефонную трубку.

- Алло? Это кто? Гвоздиков? Или ты, Даша? Алло! - раздалось в ответ откуда-то издалека сквозь громкое потрескивание.

- Это не Гвоздиков и не Даша, - ответила Маришка. - Тетя Даша уехала, а Иван Иванович на крыше гуляет.

- Где? - удивились в трубке. - На крыше?

Маришка сообразила, что сказала не то, что следовало, и добавила:

- Нет! Уже не гуляет! Они с Пантелеичем, наверное, в сад ушли! - и снова прикусила губу, проговорившись про Пантелеича.

На том конце телефонного провода не стали выяснять личность загадочного Пантелеича, а спросили, кто же тогда отвечает, если Гвоздиков гуляет, а тетя Даша уехала.

- Маришка. Маришка Королева.

- Внученька!! - раздался в трубке радостный крик. - А я тебя и не признал, милая! Это ж я, дед твой, Петр Васильевич!

- Деда!.. Здравствуй!.. Ты где? Ты приехал? А бабаня где? Она приехала? - засыпала Петра Васильевича вопросами Маришка. - А мы тут... У Иван Иваныча... Я и Уморушка.. А сам Иван Иваныч гулять ушел... С Мурзиком...

- С Пантелеичем! - прошипела, подсказывая, Уморушка.

- С Пантелеичем ушел, - поправилась Маришка. - А Мурзик - он на крыше...

Но дедушке было не до Мурзика. Слушая голос любимой внучки,

он одной рукой цепко держал телефонную трубку, а другой смахивал со щек непрошенные слезинки.

- Я здесь, внученька, в Апалихе... И наша бабаня здесь, только она дома... Нет, не болеет. С Калинычем идти постеснялась на почту. "Куда, говорит, я с вами лешими, потащусь. Застыдят еще подруженьки". Вот и сидит теперь дома... Что? Калина Калиныч? Тута! Вот он, трубку из рук дерет!

Несколько секунд в трубке кроме треска ничего не было слышно, и Маришка с испугом подумала, было, что их разъединили. Но вот раздался снова старческий голос, но уже не дедушкин, а Калины Калиныча.

- Мариш, привет! Да, Калина Калиныч... Спасибо, по-маленьку... Шустрик пещеру расчищает, чтоб Змею Горынычу попросторней было. А сам Горыныч умахал куда-то, уж и не знаю, что делать... Чую, что он живой, а где - не ведаю. Что? Розыск объявить? Всемирный? Нет уж, давай подождем. Наверно, спит где-нибудь за ракитовым кустом - ему невпервой такие шутки проделывать. Мариш, а где моя егоза? Тут? Рядышком? Дай ей говорилку, пожалуйста...

Маришка с явной неохотой протянула телефонную трубку подруге. Уморушка, ни разу в жизни не говорившая с дедом по телефону, радостно ухватилась за нее.

- Деда, это я! Ага, Умора! Что? Не "ага", а "да"? Ага, поняла... Поняла, да.. Забуду навеки... Что? Не колдую? Конечно, нет... Если честно? Если честно - случилось разок... Что? Нет, все живые... Все живые, говорю! Что сделала? Что - пустяки... Ну, бесенка одного в размерах уменьшила... Что - зачем? А-а... Ну, чтоб в чемодан влез. Нет, бесом он сам стал, я только уменьшила. Честное слово, не вру - сам! Вот не сойти мне с этого места!

Услышав о проделках любимой внучки, Калина Калиныч сначала побледнел, потом позеленел, а когда пришел немного в себя, то выкрикнул в телефонную трубку громовым голосом:

- Все!!! Запрещаю тебе колдовать до следующего года!.. Абрус-кадабрус!!! Все!!!

И вслед за страшными словами заклятия Уморушка услышала короткие и противные гудки: это Калина Калиныч в гневе швырнул трубку на телефонный аппарат. Уморушка, еще не понимая толком, что произошло, тоже положила трубку на место. "Запрещаю колдовать до следующего года!.. Абрус-кадабрус!.. Все!.." - гудело в ее ушах.

И тут она вспомнила Ивана Ивановича, безмятежно прогуливающегося в обществе Мурзика и Пантелеича, вспомнила "лишнего" Петю Брыклина - и слезы градом посыпались на пол из ее чудесных изумрудных глаз.

* ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. ПУТЕШЕСТВИЕ ЗА ПРИКЛЮЧЕНИЯМИ *

Глава первая,

в которой принцесса получает записку