Каникулы в Лондоне — 2. Рассвет утраченной мечты

Так и случилось. Едва переступив порог, она восторженно выдохнула и едва не уронила свой телефон.

— Ларри, — раздалось негромко то ли в моем аппарате, то ли уже наяву.

Я чувствовал то же. Ту же невыносимую грусть от разлуки, которая снова нас разделит через пару часов, ту же нежность и бесконечно-неудержимое желание скорее обняться и не отпускать друг друга.

Но, может, эта разлука нам даже на пользу? Никогда прежде я не ощущал, что люблю Энн так сильно… Или мне это только кажется, потому что сейчас все чувства обострены.

Мы бросились друг другу навстречу, и розы в этой истории были далеко не главным поводом для ее слез.

Я не думал, что мне придется ее утешать, но Энн действительно плакала.

Я поскорее увел ее в машину, сообщив, что безопаснее будет все же провести эту ночь в моем доме, нежели здесь. А она всё смотрела на меня, словно не верила, что это не сон, и спрашивала:

— Как ты здесь оказался? Почему ты мне не сказал?

— Просто я должен был увидеть тебя. И поцеловать. Один раз. Ну, или, может быть, два. Или три.

Энн засмеялась, и я бы многое отдал, чтобы увидеть ее глаза в этот миг, но, к сожалению, вынужден был смотреть на дорогу.

— Я хотел, чтобы был сюрприз. Получилось? — добавил спустя мгновение.

— Это лучший сюрприз в моей жизни, честно.

Я тоже смотрел на нее, постоянно отрывая взгляд от дороги, потому что хотел побольше визуально запечатлеть и запомнить сегодняшний день (то есть ночь). Ее распущенные волосы ниже плеч, сияющие то ли от слез, то ли от света дороги глаза, мягкие руки с накрашенными бледно-розовым цветом ногтями, голубые джинсы с порезами и белая футболка с радугой. Мне казалось, что если я отведу от нее взгляд, мираж исчезнет.

Но мне нужно было в целости и сохранности довезти нас обоих домой, поэтому я не слишком-то злоупотреблял этим делом.

— Где у нас музыка? — потянувшись к автомагнитоле, протянул я, перелистывая радиостанции в поисках какой-нибудь подходящей моменту песне.

Где-то болтали, где-то транслировали рекламу, а если и попадались песни, они нам не нравились.

— Ну что это? — закатила глаза Энн, явно недовольная ротациями.

— А ты бы что хотела сейчас услышать?

— Твою песню, конечно, — лукаво прищурившись, сообщила она.

— Ладно, а если серьезно?

Она задумалась на секунду, а потом выдала:

— Вряд ли это будут крутить по радио.

Я взглянул с удивлением. Интересно.

И Энн тут же напела:

— City of stars

Are you shining just for me?..

Да у неё неплохой голос…

— ..City of stars

There’s so much that I can’t see.

Who knows? I felt it from the first embrace

I shared with you

That now our dreams may finally true[2].

— Ла-ла-лэнд, — выдохнули мы одновременно.

— Подпевай!

— Извини, я не знаю слов, — пожал я плечами с улыбкой. — Но мне нравится, как ты поешь. Спой еще что-нибудь.

— Например?

— Что-нибудь на русском.

И она спела еще две песни, попутно рассказывая, что одну из них мама часто пела ей в детстве — это песня знаменитой российской певицы Аллы Пугачевой (кажется, я тоже слышал это имя). Вторая была колыбельной, её поют детям. И хотя я не понял смысла, пела Энн замечательно, и у меня промелькнула мысль лет через пять, когда нам не придется скрываться, записать вместе с ней дуэт. Может быть даже на двух языках. Отличная ведь идея!

Наконец какая-то нормальная песня на радио все же нашлась, и Энн махнула рукой: пусть остается.

— Я хочу увидеть твой дом в Лос-Анджелесе, — облокотившись плечом на спинку сиденья и неотрывно глядя на меня, произнесла она через какое-то время.

Скоро увидишь, милая. Очень скоро.

— Я тоже хочу тебе его показать.

— Когда ты улетаешь?

— Сегодня ночью. Самолет в пять утра.

— Так скоро, Боже мой, — выдохнула она, откидывая голову и устало закрывая глаза.

Она почти без сил, но ни за что не признается, потому что, как и я, дорожит каждой минутой вместе.

— Что будем делать? — стараясь хоть как-то ее отвлечь и поднять настроение, произношу я.

— Что ты хочешь? Ты голоден?

— Нет. Я перекусил в самолете.

— Можем посмотреть фильм, поболтать… Я не знаю…

— У меня есть идея получше.

К полуночи мы наконец добрались до моего дома, припарковав машину и бегом добежав под дождем до двери.

— Лондон в своем репертуаре, — хмыкнул я, гостеприимно распахивая перед Энн дверь.

Она проникла внутрь, потирая открытые плечи — не думала ведь, что ее увезут посреди ночи, поэтому и выскочила во двор в одной майке, — и осматривается, как будто никогда не была здесь прежде.

— Тут еще бывает Франческа?

— Куда уж я без нее. Я, кстати, хочу предложить тебе еще один вариант. Я всё равно не пользуюсь этим домом, почти до Рождества буду в туре, и ты можешь пожить здесь. Так ты не будешь чувствовать себя зависимой и уязвленной от того, что пользуешься моими деньгами, а я буду спокоен за тебя. Согласись, ведь это гораздо удобнее, чем жить в маленькой комнатушке.

— А потом мне снова придется что-то подыскивать, когда ты вернешься.

Не придется. Мы ведь можем… мы будем жить вместе!