Каникулы в Лондоне — 2. Рассвет утраченной мечты

Как только мы сняли клип и вновь оказались в Лос-Анджелесе, мне показали список городов и стран, где предстояло выступать с новым шоу. Я пробежался глазами — ого, более пятидесяти мест! Гораздо больше, чем в первый раз. Тур был рассчитан на пять месяцев, но Мэтт утверждал, что это еще не окончательный список. Итак, мы стартуем двадцать девятого сентября. График щадящий: два дня концерты, день выходной. Но каждый месяц выдавалось «окно», где было два или даже три выходных подряд. Мэтт говорил, что это итак колоссальная нагрузка, но я был полон желания поскорее увидеться со зрителями в каждой стране.

Седьмого сентября мы выпустим песню, а примерно через полтора месяца — клип. Еще несколько песен записали «на будущее», потому что работать над этим в туре будет сложно.

И вдруг взгляд зацепился за то, что искал.

25 ноября — Россия, Москва.

27 ноября — Россия, Санкт-Петербург.

Я смотрел и смотрел на эти строчки, пока они не начали расплываться в глазах.

Значит ли это… Придет ли она? Или она до сих пор в Лондоне?

Я приказал себе забыть об этом. Лишь воспринял к сведению. И стал усиленно готовиться к туру и презентации второго альбома.

Наши труды не пропали даром, и вся команда праздновала успех. Старт продаж сингла с первого места. Самый ожидаемый альбом года по мнению известного музыкального издания. Самый быстрораспродаваемый артист — билеты на первое шоу в Дрездене были раскуплены за четыре часа, а поступившие в конце октября в продажу билеты на шоу в Нью-Йорке — за месяц с небольшим.

Я воспринимал это ушами, но не погружался с головой, как будто речь шла о ком-то другом. Это помогало мне не терять голову.

Я старался как можно чаще общаться с родными — с мамой, Найлом, чуть реже — с отцом. Они могли сказать мне правду в лицо и заставить почувствовать себя человеком, а не «идеальным кумиром».

А потом настал этот день. Двадцать пятое ноября.

Мы, как обычно, погрузились в самолет, и он доставил нас прямо в аэропорт «Шерементьево». Я ехал в машине с Полом и смотрел в окно. Ведь это ее страна, ее город. И где-то в одном из этих высотных домов, возможно, живет и Энн.

Нам выделили лучшие номера в отеле с видом на Красную площадь, и я прошелся немного по главной достопримечательности Москвы, сделав несколько фото для Инстаграма и родителей.

На всё-про всё у меня было чуть больше часа. Но и отсюда вычтите почти сорок минут на общение с фанатами, которые заприметили меня на площади и уже не оставляли в покое ни на минуту.

После нас в тонированном автомобиле доставили на площадку. Полтора часа — саундчек. Еще сорок минут — в гримерке в ожидании выхода на сцену.

Думал ли я об Энн? Придет ли она? Да, думал.

Да я только об этом и думал!

Почти каждую минуту в этом городе я думал об Энн.

Я никогда не был в Москве, но всё здесь напоминало о ней. Так бывает?

Уже в гримерке за полчаса до концерта, ни на секунду не оставаясь один, мне вдруг пришла в голову идея исполнить новую песню вместо какой-нибудь из заявленных. Ну, например, вместо «Время не ждет». Я думаю, зрителей только обрадует эта премьера. Я нигде ее не пел, мы ее даже не записали еще. «Горько-сладкий вкус». С особым подтекстом. В последнее время иных у меня не было.

Здесь она или нет — может, потом захочет посмотреть в записи.

Я взял акустическую гитару и наиграл ее. Помню.

Может, влетит за самодеятельность, но это будет потом.

Это особый концерт. И я хочу, чтобы эта песня прозвучала здесь и сейчас.

— Ларри, на сцену.

Кивнул. Крепче сжал гриф гитары.

— Готов?

Пол хлопнул меня по плечу. Я кивнул.

Да не фига я не готов!

— Ну, с Богом!

‍‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‍

Глава 27

— Привет, Москва!

И без того оживленный зал просто взорвался восторгом. Значит, я всё правильно сказал. Меня поняли.

— Как дела?

Русский давался мне сложно. Еще во времена Энн я пытался как-то его учить: в машине и дома, когда глаза не совсем слипались, но особо не преуспел. Хотел покорить ее какими-нибудь изысканными фразами на родном языке, но вот не вышло. Не успел.

— Вы готовы?

— Да!

Это я понимаю.

— Вы готовы?

— Да! — в три раза громче.

— One, two, three, go!

Я отрывался от души. Не знаю, что я хотел показать этим. Что у меня всё по-прежнему и даже лучше? Что сейчас я счастливее чем тогда? Что мне плевать, будто здесь может быть она?

И всё-таки мне отчаянно хотелось узнать, видит ли она меня сейчас. До выхода на сцену я украдкой осмотрел зал из-за кулис, но какое там! Несколько тысяч человек, все кажутся одним гигантским механизмом, огромной толпой, где трудно вычленить личность.

Когда я исполнял более лиричные песни и смотрел в зал, тоже пытался ее отыскать. Дальше передних рядов фан-зоны видно было плохо. В зоне видимости ее не было.

В конце концов я бросил эту никчемную затею и просто продолжил петь, представляя, будто она здесь. Будто слышит. Эту песню я пел только для неё одной.

У этой любви был горько-сладкий вкус.

Все наши встречи и все наши ссоры,