Каникулы в Простоквашино

"Вот это дворец! Это ж целый аэродром! Это ж сколько дров для него зимой потребуется!

Вот это окна, какая красота! Как же их протирать? Да на них мочалок не напасёшься. Да их с утра до вечера протирать надо! Вот у нас окошки — плюнул на тряпочку, раз — и всё!

А полы — паркетные! Просто загляденье! Мне таких полов даром не надо! Как только последний пол вымоешь, первый уже снова запачкают".

Потом он рассматривал фонтаны и скульптуры и стал почему-то недовольно фыркать. Он позвал дядю Фёдора и говорит:

— Какая неприятная скульптура.

— Вот эта?

— Да, вот эта. "Самсон, раздирающий пасть льва".

— А почему?

— Потому, что мне льва жалко. Да ты сам посуди, дядя Фёдор — сплошное неуважение к кошачьим. Есть "Витязь в тигровой шкуре". А вот тигра в витязевых доспехах нет. А чёрных кошек вообще преследуют из-за цвета кожи.

Он ещё раз посмотрел на скульптуру "Самсон, раздирающий пасть льва" и сказал дяде Фёдору:

— Надо бы дополнить композицию. Сделать ещё одну скульптуру: "Не получилось".

— Какую скульптуру?

— Лев сидит на груди Самсона.

— А почему "Не получилось"?

— Потому что если у Самсона не получилось, то у льва уж точно получится.

Наконец профессор Сёмин нашёл то, что искал.

— Смотрите, есть такой святой Фотий. Даже есть его фотография. Вот что про него написано:

"Святой равноапостольный Кирилл, учитель словенский святитель Фотий, патриарх Константинопольский, жил в IX веке, происходил из семьи ревностных христиан. Святой Фотий получил блестящее образование и, состоя в родственных отношениях с императорским домом, занимал должность первого государственного секретаря в Сенате. Современники говорили о нём: "сведениями почти во всех светских науках он столько отличался, что по праву мог считаться славою своего века и даже мог спорить с древними. Православная Церковь почитает святителя Фотия как ревностного защитника Православного Востока от владычества пап".

— Но здесь ничего не сказано про то, что не надо работать.

— Может, это какой-нибудь не тот Фотий? — предположил почтальон Печкин.

— Есть ещё один Фотий — митрополит Киевский. Очень замечательная личность. Он, — сказал Сёмин, — очень многое сделал в смысле просвещения в России. И даже ещё один Фотий Васильев — старообрядец, бывший стрелец. И никто из них не говорит, что работать нельзя.

— В общем, так, — сказал почтальон Печкин, — пока я всё про этот праздник не узнаю, я 15 июля каждый год работать не буду.

— А я, пока про этот праздник всё не узнаю, — сказал Матроскин, — 15 июля каждый год работать буду.

Когда они уходили, профессор Сёмин сказал дяде Фёдору на ухо:

— Вот в таких ситуациях люди и проявляются.

И хотя Матроскин был не "люди", он проявился в лучшую сторону, чем Печкин.

Глава одиннадцатая. ЩЕНОК ГОРБУНОК

Надо было, в конце концов, заканчивать поэму. И Шарик работал над ней и работал:

И он бежал, бежал,
Бежал…
Бежал, бежал, бежал, бежал…
Против бури, против ветра
Целых двадцать два кил-метра…

Здесь Шарик подумал, что "кил-метр" ненамного лучше "чел-века", но потом решил:

— Кто умный, тот поймёт. А бестолковым я читать поэму не стану.

Поэтому он продолжил:

Бежал, бежал, ещё бежал.
Но всё же вора задержал.
Вора он смело укусил,
И тот пощады запросил:
— Меня, эх, погубила страсть.
И больше я не буду красть.
Простите меня, простите.
На волю меня отпустите…

Скоро его поэма была практически готова. Он позвал дядю Фёдора и Матроскина и стал им читать шедевр:

Ночь, улица, фонарь, стройбаза…
Дружок взял след почти что сразу.
Тот след был от грузовика…

Он читал и читал. Дошёл до погони. Тут дядя Фёдор остановил его:

— Слушай, Шарик, что-то у тебя поэма бесконечная. Попробуй её сокращать.

— А как?

— А вот Дружок у тебя бежит десять раз. Пусть бежит один раз.

— Но там дорога длинная. Грузовик далеко уехал.

— Допустим, — говорит Матроскин. — А чего это ты всё украденное перечисляешь? Корзина там, картина, картонка и маленькая собачонка. Ты бы ещё носки перечислил, ботинки.

— Собачонки там не было, — спорит Шарик.

— Как не было? Была. Вот же у тебя написано: "Ах, у нас нет собачонки. Вот и пропадают дублёнки". Значит, собачонка была.

— Вообще-то она была. Но у них её не было. Поэтому вещи и пропали.

— Ладно, — согласился дядя Фёдор. — Читай дальше.

Шарик стал читать, пропуская целые куски:

Итак, он задержал вора,
А у вора полно добра,
Буквально целая машина:
Диван, чемодан, пианино,
И в довершение списка —
Большая собачная миска.

— Может, она всё-таки была собачья? — спросил дядя Фёдор.