Каникулы в Риге

Мама посмотрела на меня рассеянно. Похоже, ещё слушала объяснения про бальзам. Но через пару секунд мы уже бегали с ней по просторному холлу, заглядывая в каждый магазинчик. Было шумно, люди толклись и там, и тут, переговаривались между собой, смеялись.

— Может, он в кафе? — прокричала я маме.

— Как? У него нет денег.

У мамы тряслись руки. Она всё оглядывала и оглядывала толпу.

— Мам, он же… тут? — спросила я.

Мама прикрыла рот рукой.

— Господи, — сказала она, — я… его не вижу… Надо к охраннику… Если…

Мама не договорила, бросилась к эскалатору. А я не могла двинуться с места, хотя мне тоже стало страшно потеряться. Я вдруг вспомнила жуткую картинку из книги «Что делать, если?». Там рассказывалось, что делать, если пристают незнакомые люди. Но самая страшная фраза застряла у меня в голове: «Самые плохие случаи — когда поблизости никого нет… Тут уже мало что можно поделать». И хотя вокруг меня была куча народу, я зарыдала как сумасшедшая. Мне стало так страшно, как никогда в жизни. Весь мир был вокруг меня, а Гришки в нём не было, нигде! И это было ужасно…

— Маша! Маша! Маша! — кричала мама.

Я открыла глаза и увидела, что все на меня смотрят. Ну ладно, не все, а два-три человека. Но главное — мама вела за руку брата. Она тоже плакала, только при этом улыбалась. И люди тоже смотрели на неё и улыбались.

— Вот, — всхлипнула мама, — он на эскалаторе катался.

— Да как ты посмел? — заорала я, и Гришка тоже разревелся и ткнул в меня каким-то листком бумаги.

— Я список твой пошёл искать! Ты же потеряла!

Я тогда просто уткнулась маме в плечо, а она мне — в голову. И Гришка тоже подскочил, утирая слёзы.

— И меня возьмите! Что за обнимашки без меня, — прорыдал он.

Потом мы все успокоились. Мама, правда, отказалась возвращаться в магазин.

— Потом купим сувениры, — сказала она. — Меня ещё немного трясёт. Мне бы сейчас голову под горячую струю воды засунуть.

— А я видел! — обрадовался Гришка. — Там наверху людям моют головы! В парикмахерской! Я видел, когда катался на эскалаторе! То есть когда список искал, — добавил он быстро.

Мама посмотрела на брата с таким видом, словно собиралась сказать «нет», а потом подумала и произнесла:

— Вообще-то у меня в Москве времени на стрижку не будет. Приедем — сразу на дачу. А оттуда пока выберешься…

— Пойдём-пойдём-пойдём, — пропел Гриша и потянул маму за руку.

Он даже принялся подскакивать на одной ножке.

— Ты-то чего так радуешься? — не поняла я. — Если это взрослая парикмахерская, там мультики показывать не будут.

— Я рад, что меня наконец послушались, — объяснил довольный Гриша.

Внезапно мама остановилась и воскликнула:

— Нет! Не могу! А вдруг ты опять куда-то денешься!

— Не денусь, мама, обещаю! Я буду сидеть за твоей спиной и смотреть, как тебя стригут! А ты будешь видеть меня в зеркало! Как привидение!

Мама засмеялась, утирая набежавшие слёзы. А я только головой покачала. Нет, лично я собираюсь быть более строгой матерью, когда вырасту!

В парикмахерской всё было чистым и блестящим, прямо как у хирурга в Музее истории медицины. От стойки администратора по обе стороны тянулись зеркала. Перед ними сидели тётеньки и дяденьки, молодые и не очень, все в фартуках, и волосы у них были мокрые. А за их спинами работали мастера в чёрной униформе. Мама подошла к администратору и попросила её постричь. Администратор сначала нахмурилась, потом провела длиннющим розовым ногтем по расписанию и прокричала куда-то назад:

— Стефания!

Из подсобки вышла огромная-преогромная женщина с чёрными волосами. Её глаза тоже были обведены чем-то чёрным, а губы казались тёмными-тёмными на фоне белого лица. Вылитая злая королева из мультика про Белоснежку. Только та была худющая, а эта большая, как дуб. И ещё она улыбалась.

— Добрый день, вы меня пострижёте? — робко спросила мама.

Стефания развела руками, продолжая улыбаться.

— Вы не понимаете русского, — догадалась мама. — Инглиш?

Та по-прежнему с улыбкой качала головой.

— Да ладно, мам, мы ей знаками покажем, — сказала я. — Мою маму надо подстричь!

Я ткнула в маму пальцем и изобразила ножницы. Стефания улыбнулась ещё шире и закивала. А мама быстро вытащила из кармана резинку и перехватила ею волосы.

— Коротко, — мама постучала ребром ладони по шее чуть ниже уха, — но не слишком. Чтобы можно было носить хвостик.

И она повернулась к Стефании затылком, чтобы показать хвостик. Стефания снова закивала, ухватила маму за локоть и потащила к зеркалу.

— Следи за Гришей! — только и успела крикнуть мне мама.

А чего за ним следить? Брат сам бежал за мамой, как намагниченный. И повторял:

— А вдруг она не поняла? Вдруг маму налысо пострижёт? Вот будет класс! Вот папе-то расскажем!

Стефания усадила маму перед зеркалом. Мама хотела снять резинку с волос, но Стефания её остановила. Достала ножницы из карманчика своего фартука и принялась резать волосы! Не намочив и не распустив хвостика. Мама так и вытаращила глаза. А Стефания хрусь-хрусь! И отрезала. Мама растерянно спросила:

— Всё? Могу идти?