Каникулы влюбленного режима

Вообще зря я это делаю, не стоило бы с ним такое обсуждать. Но все-таки он сам спалил, соврать уже не выйдет. Главное, чтобы несильно много трепался.

- Давай этот разговор будет между нами. И без того слишком много свидетелей каждый раз, так еще и вы будете сидеть и обсуждать вожатых. Не, спасибо. Давайте без лишнего трепа.

- Обещаю. Но и вы тогда не начнете возражать, если я буду заходить желать спокойной ночи девочкам. Ну, перед отбоем, может, на пять минуток позже, чуть-чуть задержусь, если что?

- Ладно, только желаешь без нахождения в кровати, ок? Иначе ты знаешь, что будет.

- Принято, – и протягивает мне руку, чтобы я пожал.

В общем жмем друг други руки и на том расходимся. Марья, конечно, не оценила бы подобное, но она об этом не знает, вот пусть и спит спокойно. А идея Степана со свиданием хороша. Вечером опробуем.

***

- А мы не замерзнем?

- Я взял плед.

Маша все равно смотрит на беседку с сомнением.

- А комары не сожрут?

- У меня с собой твой спрей от комаров. Давай забрызгаю.

Марья, прикрыв лицо ладонями, все равно жмурится, едва я начинаю распылять спрей. Запах у него реально отвратный, так что был бы я комаром, летел бы подальше отсюда. Стелю плед на лавочку в беседке, пропускаю Машу вперед и сажусь сам, натягивая на наши плечи свободный край утеплителя.

Романтика, конечно, просто без комментариев. И вот надо же было Степу послушать! Ночь, улица, фонарь, но только не аптека, а беседка. И мы, завернутые в плед с моей кровати. Несмотря на то, что мы сейчас сидим максимально плотно друг к другу, Маша держит дистанцию все равно. Ну что ж за стеснительная такая, не понимаю! Уже целовались, уже обсудили взаимную симпатию, а она даже моего плеча боится касаться.

Если честно, мы устали. Сложный был день, вымотались, первое место все-таки не получили по итогам зарницы, дети тоже как выжатые лимончики, а уложить их спать было сложно – слишком возбужденными оказались после озвученных итогов игры. И Степа со своим пожеланием «доброй ночи» в комнате девочек. Я ему обещал, что выгонять не буду, но этот тип нахально воспользовался моей добротой – его чуть методист за руку не поймал в чужой комнате, я вовремя тормознуть успел, скандала мы избежали. Но в целом, спустя неделю усердной работы накатила усталость.

Поэтому мы сейчас с Тихоновой просто сидим в ночной темноте и ничего не говорим друг другу. Честно, а меня бы устроил вариант просто ее обнять, прижать к себе и сидеть вот так, согреваясь под одним пледом. Но кое-что все же не устраивает.

- Маш, – тихо зову ее. – В чем дело?

- А что не так?

- Сядь рядом.

- Но я же рядом…

- Нет, ты опять отсела, как на первом оргсборе. Снова будешь мне о какой-то дистанции говорить? Десять сантиметров? Нет, я так больше делать не собираюсь. Двигайся ко мне.

Она волнуется. Не боится, а именно волнуется. Осторожно и медленно придвигается и соприкасается со мной. Смотрит так внимательно, спрашивая, мол, правильно?

Всему ее учить надо. Просто закидываю свою лапу к ней на плечо и молча стискиваю, привлекая к себе.

- Через два дня посвящение в вожатые, – решает начать разговор Тихонова.

- Ну отлично. Посмотрим, что за процедура такая. Правда, посвятят меня, а в следующем году вряд ли будет продолжение.

- Не поедешь больше?

- Может, на тот момент отец уже захочет, чтобы я все лето работал у него. В любом случае, в магистратуре будет какая-то практика, а я всегда любую практику проходил у него.

- В общем, ты уверен, что этот раз в лагере для тебя первый и единственный?

- Да, – отвечаю совершенно твердо. – Мне даже немного жаль, но я уверен, что это так. А ты планируешь поехать еще?

- Не загадываю. Было бы неплохо поехать в лагерь на море на все лето, с другой стороны, душой я всегда здесь, в этом центре. Может, через год будут какие-то еще обстоятельства, не угадаю.

Я не вижу ее лица, потому что она теперь почти лежит на моем плече. Но думаю, Маша улыбается, ведь она очень любит этот лагерь.

- Ты на самом деле хочешь быть учителем?

- Тебя удивляет, что кто-то может этого хотеть?

- Честно? Немного да.

Слышу ее тихий и легкий смех. Не надо мной, над ситуацией, где мальчик из богатой семьи, карьера и вся жизнь которого были предопределены буквально с пеленок, может не понимать чьих-то душевных порывов к профессии.

- Я всегда хотела, у меня других мыслей даже не было. Уже в средней школе точно понимала, на кого буду поступать. А мои одноклассники даже перед сдачей ЕГЭ не все решили, куда именно в университет идти.

- Мои тоже, – улыбаюсь, когда узнаю знакомые истории. – Просто в моем случае все было решено сильно заранее. Батя так и сказал: Лина может поступать куда угодно, а Герман на юридический.

- А ты?

- А что я? Если бы мне совсем не нравилось подобное, может, начал бы спорить с батей. Но в целом нормальный расклад. Я и не спорил.

- Тогда скажи честно, ты действительно хочешь быть на том месте, где видит тебя отец? – Марья начинает задавать какие-то каверзные вопросы.