Каникулы влюбленного режима

И понимаю, что дурацкие эти разговоры сейчас опять могут сделать только хуже. Я так соскучился по вкусу ее поцелуя! Да и сколько раз мы целовались? Я даже распробовать не успел. Поэтому выбираю эффект неожиданности, в два коротких шага преодолеваю расстояние между нами, обхватываю лицо Маши ладонями, чтобы не пыталась выпутаться, и дерзко целую. Так дерзко, как умею, желательно, чтобы у нее пропал дар речи, и говорить мог только я. И если сначала она все же пытается меня оттолкнуть, то в целом сопротивление быстро прекращается. И вот мы уже хотим съесть друг друга посреди комнаты. А потом я торможу, делая это вновь резко и неожиданно.

- Я хочу целовать тебя так же, когда мы вернемся в Краснодар, – говорю коротко и по факту, без лишних долгих рассуждений. – И я уверен, что так и будет.

***

- Ты не волнуйся, я всего на один день уезжаю, а тебя одного тут не бросят, дадут стажера в помощники, – такой «радостной» новостью Маша утром слегка повергает меня в шок.

Блин, я и забыл про выходные, которые положены нам всем. Маша вовремя подсуетилась, учитывая ее травму, ей как раз бы денек отлежаться дома, не нагружая ногу. Все верно, только я вообще не могу расслабиться и успокоиться от мысли, что она уедет от меня. Только-только помирились вчера, лежали в одной кровати, обнимаясь и целуясь, и тут она уезжает. А я даже в город ее отвезти не могу, потому что отряд без вожатого нельзя бросить.

Все, что в моих силах, – это проводить Марью до ворот, помочь донести сумку с вещами (она решила кое-что забрать сразу, чтобы потом меньше было вывозить). Хорошо, что за ней приехал отец, я по крайней мере спокоен, что ее довезут куда надо. Папа, правда, встречает меня крайне удивленным выражением лица. Ах, точно. Он же видел мой приезд в лагерь, когда я подрезал его на трассе. Наверное, я запомнился ему не особо удачно, но что поделать. И это он еще не в курсе, что я имею виды на его дочь! Такие виды, что у папы могут возникнуть вопросы…

Впрочем, спешить и знакомиться я пока не горю желанием, не так быстро же? На данный момент представляться Тихонову-старшему и жать ему руку не навязываюсь. Маша отчаливает, а меня оставляют с девочкой-стажером на целый день.

Если честно, без Маши мне скучно тусоваться в женской вожатской, поэтому тихий час провожу в комнате, где наши дети, собравшись вокруг двух «маячков» Влады и Степы, решают поиграть в «уно». А к вечеру я понимаю, что и сам выдохся. Короче, может это и странно, но я иду к Раисе и пишу заявление на выходной, чтобы отчалить в Краснодар на сутки следующим после Маши.

С напарницей утром мы едва пересекаемся в отряде, и я успеваю ляпнуть что-то о том, что так мы успеем соскучиться, нам это даже на пользу пойдет. Дома просто откисаю, валяюсь в кровати, заказываю доставку еды, потому что мне лень хотя бы просто пельмени варить, а Лина в очередной раз свинтила в Москву и оставила мне в холодильнике мышь. Ту самую, которая повесилась. Точнее, мышь подвешена за хвост: это любимая шутка моей сестрички, а мышь – маленькая пушистая игрушка родительского кота. Когда-то он забил на эту чучелку из зоомагазина, и мы шутки ради забрали к себе, а уже позднее Лина нашла ей применение.

Вечером решаю покататься, съесть своей любимой шаурмы и пообщаться с Филом, но он, зараза, оказывается не в городе. Укатил со своей ненаглядной к бабушке в домик у моря. Хотя на его месте я бы сделал так же, ведь на море я хочу и даже очень. После смены обязательно поеду. И Марью с собой возьму, если некоторых фиалковых смогу уговорить. Пока даже не имею представления, как это сделать.

Мой выходной официально длится до одиннадцати утра, и я планирую выспаться как минимум до половины десятого. Но какая-то нелегкая поднимает меня уже в восемь утра. Кручусь двадцать минут, пытаясь заснуть еще, но это бесполезно. Видно, я так соскучился по своей Марье, что мне уже не спится. Завариваю крепкий кофе, принимаю душ, бреюсь и пытаюсь хоть чуть-чуть пригладить свои кудри, но это бесполезно.

Сегодня двенадцатый день смены, и для меня он начнется не с самого подъема, а почти с обеда, если судить по расписанию. До конца смены уже считанные дни, дети фактически каждый считают и переживают за скорый разъезд по домам. И я вместе с ними. Потому что ценю каждый день своих «воспитательных работ» в лагере «Горизонт».

- Сегодня день рождения лагеря, – вот так приветствует меня Марья Николаевна, когда я возвращаюсь на базу и захожу в ставший уже таким особенным для нас корпус. Дети как раз уже разошлись по секциям, и у меня будет время спокойно проникнуться дневкой. И осознать, что круг дежурства пройден, сегодня снова время Виталика, Алины и их первого отряда, а завтра – наше.

- А торт будет? Я сладенькое люблю, – интересуюсь у напарницы.

- Будет тебе сладенькое, – ох, как приятно и двусмысленно это звучит. – И еще старички приедут в гости.

- Я помню, и этот твой Коля с поломанной рукой?

- Ты ревнуешь? – я округляю глаза от такого неожиданно прямого вопроса Марьи.