Каникулы вне закона

Мне тоже хотелось напиться, хотя бы попытаться. Вторую я заглотнул, не дожидаясь, пока нальет себе Жибеков. А когда я поставил рюмку на столик, над ковровым покрытием появилась голова Ляззат.

- Иди к нам, дочка, иди! - крикнул Жибеков.

- Вас жена зовет, - сказала Ляззат, поднимаясь на несколько ступенек по лестнице до уровня своих коленок.

- Потерпит... Господин Шемякин меня притормозил. Иди, иди сюда... Я тебе виски наливаю, во-о-от... Юбиляру не отказывают.

- Мне следует отправляться, полковник, - сказал я, вставая, набравшись манер у Матье, вместе с наполненной рюмкой. - Мадам Жибекова осерчает. У вас семейный праздник.

Ляззат, дисциплинированная девочка, подтыкая мини-юбку с разрезом, целомудренно сжимала коленки, усаживаясь возле Жибекова.

- Именно семейный, - сказал он и хватил разом рюмку до дна.

Я выпил свое. Жибеков потянул полу моего пиджака вниз.

Пьяным не перечь, гласит правило. Провалившись в диванной подушке, я с неудовольствием размышлял о том, что с первого же дня в этой стране подчиняюсь неведомым и неуправляемым обстоятельствам. Совершенно пассивен. Меня перекидывают, как футбольный мяч с края на край игрового поля. А теперь влипаю во что-то совсем уж вязкое, в неопределенные отношения, отдающие ненужной близостью, сначала с Ляззат в постели, а теперь с Жибековым за бутылкой. Ибраев принуждал меня силой или шантажом, что удобнее, привычнее и понятнее, потому что преобладание в силе и хитрости, как и преимущество в бюджете, четко определяют хозяина положения. Ну, а чего же хочет от меня самодурствующий полковник, эта полупьяная коррумпированная шишка из казахстанской криминальной полиции? Спросить, что ли, да и в гостиницу...

- Из-за него я свет в кабинете дважды включал и выключал, - сказал Жибеков Ляззат. - А это что значит, милая?

- Это значит, товарищ полковник, что машина должна прийти и водитель стоять у двери квартиры через два часа... А говорили, что через час!

- У него проблемы были, пришлось поиграть выключателем, - сказал Жибеков про меня в третьем лице. Он вылил остатки виски из бутылки по стопкам. Но к своей не притронулся. И я не стал брать. Ляззат прихлебнула и поставила.

- Вот вы, Шемякин, из своей цивильной заграницы посматриваете на нас, на полицейских здесь, и полагаете де мол коррупция, взяточничество, неэффективность, дутая отчетность раскрываемости... Так?

Я молчал. Он уставился на меня, выпятив налившиеся коричневатые полные губы. И ждал ответа.

- Восток дело тонкое, - сказал я.

- Восток такое же дело, как и Запад. Не тоньше и не толще... Когда кооператоры устраивали совместные предприятия с большими заводами, какие они деньжата брали? Вот и Жибеков стал эс-пе насаждать, "Орланы", "Беркуты", "Батыры" и все в таком духе, частные охранные предприятия. Для чего? Для того, чтобы в условиях развала всесоюзной ментовки в них кадры старые и опытные сохранить и не дать распылиться по ресторанным сеням и банковским привратницким, да на прочих холуйских ролях, хоть и в коммерции... Для чего, опять спросим себя? Для хорошей оплаты этих кадров в виде красной крыши структурами, которые бы в противном случае платили бы за черную. Я накрыл частный сектор республики именно красной крышей. Красной! И я - кто, выходит? Герой! И цифры снижения преступности, которые завтра на годовом отчете будут названы министром, не дутые... Не дутые! Вот за эти не дутые и квартирка эта глупая...

Он погладил Ляззат по коленкам.

- Ее отчим, скажем... Семью из шести человек спокойно даже в наши тугие времена содержал. И считался неподкупным. Чего же он считался неподкупным? А того, что палаточники, владельцы магазинов да и банчишки кое-какие и кто там ещё ему платили. Он рэкетных волков гонял, потому что сам получал этот рэкет. Получал по-божески, не драл, давал дышать людям... Оставлял им кое-какие деньжата, которые они взлохматить могли, инвестировать то есть в развитие... Это значит что? Это значит, что народ выбрал его, то есть красную крышу. То есть, если по американским меркам, его практически выбрали как шерифа. Да его и собирались выбрать уже в депутаты... Имеем что? Имеем органы, имеем частный сектор и имеем государственную администрацию. То есть треугольник. Золотой треугольник, вот как...

- Золотой треугольник в другом месте, - сказал я. - Между Бирмой, Лаосом и Таиландом. Откуда героин к вам ползет через Пакистан, Афганистан и какой-то ещё стан... Таджикистан и Узбекистан?

Жибеков откинул голову и посмотрел мне в глаза.

- Я не про этот. Я про Золотой треугольник как систему. Ясно?

- Хорошо... Тогда кто же выкинул Усмана Ирисова из системы? И за что?

- Кто его грохнул? - ответил вопросом Жибеков. - И за что? Может, вы, Шемякин, разэтакий умник, знаете ответы на оба вопроса?

- Знаю, - сказал я твердо. Козырная карта второй раз шла на руки за вечер.

- И на второй тоже?