Канкан на поминках

Помещение оказалось на диво уютным, светлым и чистым. Вдоль одной стены тянулись белые шкафы, наверху которых стояли пластмассовые игрушки. Напротив высились стеллажи, забитые книгами, папками и какими-то бумагами. Спиной к большому окну за огромным письменным столом, заваленным всякой всячиной, восседала хрупкая девушка. В первый момент мне показалось, что ей не больше двадцати, но потом я разглядела тоненькие морщинки, бегущие от глаз к вискам, пару пигментных пятен на руках и слегка увядшую шею. Стало ясно, что она старше меня, ненамного, лет на пять, а обманчивое впечатление молодости создает субтильная фигурка. «Маленькая собачка до старости щенок», в данном случае народная мудрость срабатывала на все сто.

– Добрый день, – улыбнулась заведующая, – вы из санэпидемстанции, вместо Ольги Всеволодовны?

– Нет, – как можно более ласково ответила я, – я из Института гематологии, старший научный сотрудник Романова Евлампия Андреевна, а, простите, как вас зовут?

– Татьяна Сергеевна, – ответила она и тут же добавила: – Если думаете найти здесь добровольных доноров, то зря. В нашем заведении содержатся дети до трех лет, закон не разрешает брать у них кровь, а у сотрудников такая маленькая зарплата, что им впору самим переливание делать от богатых, хорошо питающихся людей.

Я заискивающе засмеялась:

– Ну, кровь сдавать обеспеченные люди не пойдут, к нам приходят только бедные, те, кого привлекает небольшая сумма, выдаваемая за отданную дозу, да бесплатный обед! Но я беспокою вас совсем по другому поводу.

– По какому?

– Я пишу диссертацию о гемофилии, слышали о таком заболевании?

Татьяна Сергеевна кивнула:

– У меня за плечами медицинское училище.

– Значит, вы понимаете важность моего исследования?!

Директриса настороженно глянула на меня:

– При чем тут наш детский дом?

Я глубоко вздохнула и начала излагать легенду, придуманную вчера поздним вечером.

– Гемофилия в чистом виде встречается редко, она плохо изучена и практически не поддается лечению. Особый интерес для исследователя представляют случаи, когда в семье, где на протяжении нескольких поколений наблюдалась данная болезнь, вдруг появляется абсолютно здоровый мальчик. Я знаю несколько таких случаев, и, собственно говоря, на их описании и строится работа. Но, честно признаться, материала маловато, понимаете?

– В целом да, – осторожно ответила директриса, – только к нам вы зачем пришли?

– В шестидесятом году в этот дом поступил мальчик, рожденный женщиной, в семье которой наблюдалась гемофилия. Мать отказалась от него, боясь получить в подростковом возрасте инвалида. Ребенка усыновили…

– В шестидесятом меня еще на свете не было, – вздохнула Татьяна Сергеевна, – а как звали ребенка?

Я развела руками.

– Мать – Лидия Салтыкова, а какое имя дали мальчику… понятия не имею, родился 29 сентября, небось через неделю к вам и попал.

Татьяна Сергеевна пододвинула к себе беленькую пластиковую коробочку и ткнула в торчащую на крышке черную кнопку.

– Да, – раздалось сквозь треск.

– Анна Михайловна, зайдите ко мне…

Через пару минут на пороге возникла старушка в аккуратном светло-зеленом халатике.

– Это наш старейший работник, медсестра Анна Михайловна Кислова, весной пятидесятилетие ее рабочего стажа отмечали, всю жизнь на одном месте, с 1958-го по 1988-й была тут директором, затем на пенсию ушла, но мы ее домой не отпустили. Ну как без нее? Наша живая летопись.

Анна Михайловна замахала руками.

– Ну скажешь тоже, Танюша, на память, правда, не жалуюсь, а что случилось?

Я вновь соврала о диссертации. Анна Михайловна вздохнула:

– Ох, грехи мои тяжкие, а что, очень надо мальчонку разыскать?

– Конечно, – с жаром воскликнула я, – всенепременно, для его же пользы. Представляете, что выйдет, если приемные родители ему ничего про биологическую мать не рассказали?!

– Что? – хором спросили женщины.

– Гемофилия-то в любой момент может открыться, а простому врачу откуда про нее знать? Так и погибнет мужчина…

Наверное, окажись слушательницы выпускницами медицинского института, они бы живо поймали меня, честно говоря, я несла жуткую чушь. В справочнике «Патология», который стоял на полке в Катюшкиной комнате, о гемофилии нашлась только пара строк. Всю остальную информацию я выдумала. Но у Татьяны Сергеевны и Анны Михайловны за плечами не было высшего образования.

Женщины переглянулись, и старуха сказала:

– Сорок лет прошло, может, уж и умер давно, Жанночка и Игорь еще когда съехали…

– Кто? – насторожилась я.

Анна Михайловна вытащила из кармана халата носовой платок и трубно высморкалась.

– Жанна и Игорь, мои соседи по коммуналке, мы в шестидесятом в одной квартире жили. Как-то раз прихожу домой, а Жанночка слезами заливается, прямо черная вся.

Жили соседи дружно, никаких склок не затевали, и Анна искренне испугалась:

– Что случилось?

– Костик умер, утром!

Соседка чуть не упала. Примерно две недели тому назад у Жанночки родился сынок, названный Константином. В понедельник ее с мальчиком привезли домой…

– Как же, – забормотала Анна Михайловна, – как вышло?

– Инсульт случился, – рыдала Жанна.

– У такого крошки? – не поверила Аня.