Каннибалы

Борис видел на его лице самодовольство. Какую-то радость, в которой не было ничего личного, – вдруг понял он. Петру просто нравилось брать след. А взяв, кидаться добыче на горло.

– Чего? – заметил тень на его лице Петр.

– Тяжелый день.

– А… Кто бы это ни сделал, это очень поверхностная мера. Я прямо бы даже и мерой это не назвал. Фигня! – ликовал Петр. – Для тех, у кого нет ресурса копать глубоко.

– А у нас он есть? – придал интонации небрежность Борис.

– Шутишь! Если только человек вышел в Интернет, найти можно все – и я ее найду. Она это сделала, не она, не важно. Стирать профили в соцсетях было большой, большой, больш-о-о-о-ой, – описал руками размер Петр, – ошибкой… Ну, я был прав? Хорошие новости?

– Супер, – выдавил Борис.

– Буду держать тебя в курсе! – отсалютовал Петр.

– Будь так добр, – без энтузиазма ответил Борис.

– Мне что-то еще надо знать? Кроме того, что сегодня тяжелый день.

– Нет-нет… Я просто везде сегодня опаздываю, – придумал простое и понятное объяснение Борис. Но Петр все глядел, все изучал его лицо. И Борис добавил: – Страшно напрягает.

Посмотрел Петру в глаза. Скроил рожу:

– Не только сегодня, а вообще. Просыпаюсь утром – и сразу же начинаю опаздывать. Заебало.

– Нинку уволь, – легкомысленно посоветовал Петр. – Если опаздываешь, значит, она лажает. Ее работа – чтобы ты нигде не опаздывал.

Борис нажал на кнопку.

– Да? – отозвалась ассистентка.

– Нина Николаевна! – строгим тоном начал Борис.

– Ты что? – вскинулся Петр. – Я же пошутил.

– Как пошутил? – переспросил Борис.

Нина Николаевна, давно привыкшая к манере обоих, не теряла времени на другом конце – было слышно стрекотание клавиш.

– Я в театр поехал, – сообщил помощнице Борис.

– Зачем? – удивился Петр.

Нина удивилась тоже: перестала печатать.

– Попечительский совет театра сегодня заседает. Я забыл вам сказать, а сейчас увидел у себя в календаре, – ответил обоим Борис.

– Поняла, – профессионально-корректно отозвалась помощница. Ей платили не за удивление. – Что-нибудь от вас на совещании передать?

– Ну вот такой им сегодня облом, – Борис даже сумел подмигнуть Петру, выходя из-за стола. Наклонился к селектору. Добавил по существу: – Ничего. Просто сделайте мне брифинг, посмотрю после.

Взял пальто.

Он излучал спокойное довольство, когда вышел. Когда простился с Петром. И даже когда тот увязался следом, в лифт. Даже в лифте Борис удержал то же доброжелательное выражение, ту же спокойную осанку. Прошел через фойе. Попрощался с Петром – на сей раз окончательно. Машина уже ждала.

Борис упал на сиденье. Выдернул из стойки бутылку минералки.

– Куда? – спросил зеркало шофер Миша.

– На Садовое – а там по кольцу.

Миша понятливо кивнул: «Прямо и заткнись», – перевел он. Машина плавно покатила. Борис глотнул. Облился. Вытер рукавом. Расстегнул пальто, и почувствовал, будто все его самообладание держалось только на этих пуговицах. Расстегнул их – и развалился на части.

10

Жужжащий звук не сразу дошел до Дашиного сознания. Ей показалось, что это жужжит с экрана. На экране шли парижские «Сапфиры». Музыка вся состояла из техногенного клекота, буханья и лязга.

А потом поняла, что звонят в домофон.

Соскочила с дивана:

– Алло.

– Погулять не хочешь? – спросил Борис.

– Неа.

Даша не выразила удивления. Борис решил тоже не удивляться ничему.

– В квартире убираешь, что ли?

– Нет.

Она не задавала вопросов. И Борис решил не задаваться ими сам. Ему сразу стало просто и приятно – такое ощущение, как будто разложило уши, отпустило как-то весь мозг сразу.

– Ну тогда я в гости пришел.

– Хорошо, – Даша нажала кнопку. Зажужжал замок. Щелкнул.

Дверь на площадке была заранее отперта, открыта. Борис с любопытством оглядел квартиру, в которой раньше не бывал. Пусто. Чисто. В прихожей висела одна-одинешенька уродская куртка, уже ему знакомая. Под ней стояла вереница обуви: кроссовки, кроссовки, кроссовки. Борис сосчитал: восемь пар. Собственные ступни заботили Дашу больше, чем остальной облик.

– Еду сами берите! – крикнула Даша откуда-то.

Борис хотел спросить: «А что, мы опять на вы?» Но понял, что и на это ему наплевать.

– Справлюсь… Что?

Он заглянул в гостиную. Белую и пустую. Занавесок на окнах не было. Даша, сложив конечности, как столярную линейку, сидела на диване перед раскрытым лэптопом.

– Говорю: мне тоже поесть захватите.

– Ладно.

Она опять натянула наушники и уставилась на экран.

Борис изучил содержимое холодильника. Он был готов к встрече с обезжиренными йогуртами, салатными листьями, тертой морковью и прочей несъедобной мерзостью. Заранее решил, что закажет пиццу. Поднял крышку над миской – торчала жареная куриная нога. Борис вырвал ее с сочным хрустом. Положил на тарелку.

– На пол все ставьте. Или на диван, – подсказала Даша, когда он остановился в дверях с тарелками.

– Круто ты готовишь. И ешь тоже не фигово.

– Это не я. Женщина одна ходит. Помогает.

– Есть тебе помогает?

– Готовить.

– Что за женщина?

– Поклонница.

– А вилки и ножи у тебя где?

– Слушайте, ну вы болтаете! Посидите тихо пока? Мне надо досмотреть. Это «Сапфиры». Французы танцуют. А потом я тоже поболтаю.

– Хорошо.