Канны для ванны

Мама успокоилась. Маму я познакомил с Валентиной. Как вернулись домой, я позвонил ей, встретились. И как-то похорошела она, что ли, или я по-другому на нее взглянул, но у нас все быстро завертелось, мы тут же поцеловались, уже нормально, не как в тот раз, я взял ее за руку, а дальше... ну, вы знаете. И голуби ее уже не пугают. И не клюют. Словом, все хорошо.

У Марка появились куча поклонниц. Сделали фан-группу в соцсетях, названивают. Короче, превратился в настоящего героя, только до сих пор сохнет по Оле и верит, что добьется ее. Он наконец-то сменил прикид и уже не носит толстовки, правда, все еще пытается поправлять капюшон, которого больше нет. Привычка все-таки.

Саня же на обратном пути, как и обещал, заехал в Ульяновск и встретился с Ульяной — официанточкой. Теперь вот не знает, переезжать самому или перевозить ее. Пока что каждый день скайпятся и сидят Вконтакте.

А Олег не сидит. Олег лежит. Его признали невменяемым. Вот лечится теперь. Ствол он спрятал у Сани в рюкзаке (когда только успел?). Так что невменяемый, но сообразительный. Не зря я каждый раз удивлялся, как по-звериному он впивался зубами в еду. Хотя списывал все на аутизм. В блокноте у него была куча портретов Тани с подписями «убью», «ненавижу», «гори в аду», «смерть», «заклание» и еще больше рисунков трупов. Вот такое веселье.

Антон из Перми — товарищ Марка — и правда приехал к нам погостить, причем с тремя друзьями, среди которых был и Вадим со своим бульдогом. Прожили они у нас две недели. Посмотрели фильм и тоже ничего не поняли.

Серега бросил ставки — гиблое это дело, говорит, духовного роста нет, а нервов много и стабильности ни на грамм. Так и стрижет газоны и читает умные книжки. О просветлении и карме. Тут я с ним согласен, о карме заботиться надо. Не пачкать ее, чистить. Вот и чистим.

А конца света не было. Вы уже сами знаете. Я отменил день рождения, готовился, а его не было. Ну, потому что какой может быть апокалипсис, если полка так и не получила свою «Пальмовую ветвь»? Правильно, никакого. Так что еще поживем. Еще поживем!

Всё.