Канон

Да, милая, да! И я не виноват, что моё сердце принадлежит другой… Другим. Их несколько, но лучше я не буду расстраивать тебя цифрами!

— Представляешь, на матче по квиддичу! — сообщила она.

Где же ещё? На метле я просто бесподобен! При этой мысли я невольно подобрался, разворачивая плечи и выпячивая грудь. Кэйти немедленно провела по ней рукой.

— Он такой замечательный, весёлый, — улыбнулась она.

О, да, я весёлый, но ты-то, бедняжка, как тебя угораздило?

— Ещё он на три года старше и учился на Слизерине, — добавила она.

Я потряс головой, вникая в смысл её слов, а потом с болью посмотрел на неё. Бедняжка, похоже, свихнулась от любви ко мне и уже начинает бредить. Какой — старше, какой Слизерин? О, Мерлин, пощади эту несчастную душу!

— Мы встречались всё лето, а на прошлой неделе он сделал мне предложение, — поведала Кэйти. — Я ответила согласием, и на Новый Год мы поженимся. Гарри, ты ведь правда на меня не сердишься?

— Что значит — поженитесь?! — воскликнул я, дав петуха. — Что значит — влюбилась? Ты вообще о чём думала? А я? А мы?

— Но Гарри… — взмолилась она, отшатнувшись.

— Вот! — выкрикнул я, всовывая ей в руку значок капитана по квиддичу. — Ты теперь капитан! Ноги моей здесь больше не будет! — я склонился  и бросил ей прямо в лицо: — Предательница!

И помчался обратно в замок, по пути ругаясь, до чего среди девушек всё-таки попадаются ветренные и непостоянные особы!

И сразу бы мне понять, что я сегодня нарасхват, смириться и не дёргаться, но нет, я всё надеялся догнать своих змей, и очередная встреча оказалась для меня полной неожиданностью. Когда до спасительных дверей кабинета Защиты от Тёмных Искусств, который был у нас следующим, оставалось всего-то три поворота, на меня из-за поворота выскочила какая-то девица, с разгону врезалась и прижалась всем телом. Прижалась и начала ёрзать так, что почти сразу я почувствовал определённое беспокойство.

— Поттер, миленький, ну наконец-то! — заголосила она, пока я пытался от себя ей отлепить.

— Пустите же меня, незнакомая дамочка! — пыхтел я, отталкивая её от себя.

— Ну погоди же, дай мне хотя бы слово сказать! — взмолилась она.

— Я вас не знаю, вы меня не знаете, давайте разбежимся по-хорошему, — предложил я, отрывая её руки, норовящие скользнуть мне под мантию.

— На помощь! — крикнула она. — Насилуют!

— Тише, дура! — зашипел я, зажимая ей рот рукой

Она сразу поцеловала мою ладонь, и пришлось её отдёрнуть.

— Вон туда, — кивнула она, не сводя с меня коровьего такого, с поволокой, взгляда.

В принципе, ничего такая девчушка — мягкие правильные черты лица, серые глаза и почти пепельного цвета длинные волосы, сейчас стянутые в хвост. Упругости, которыми она давила мне на грудь, не были столь же внушительными, как у Милисенты, а фигуру я пока ещё не успел оценить, хотя она упорно и тянула мои руки, приглашая в путешествие по изгибам. Но кто она? Я точно был уверен, что до того ещё её не встречал.

— Там тупик, — замотал я головой, понимая, что туда мне идти совсем нельзя. Я ведь ещё так молод!

— А то закричу! — пообещала она и спокойным тоном добавила со мстительной улыбкой: — Насилуют!

— Ну ладно, — вздохнул я и с трудом двинулся, волоча её на себе, поскольку отлипать она явно не собиралась.

Едва мы свернули за угол, скрывший нас от и так уж не слишком оживлённого коридора, как она, проявив неожиданную силу, повисла у меня на шее и притянула к себе, прикрыв глаза и вытянув губы. Я сдаваться не собирался и просто подогнул колени, выскальзывая из захвата, а потом перехватил её руки, собрав обе кисти в руке, и другой рукой зафиксировал за плечи, прижимаясь сзади. Пару минут она тяжело дышала, а потом всхлипнула раз, два и разразилась настоящими рыданиями.

— Эй, ты что? — спросил я, опешив от такого поворота.

Нет, девчонка, конечно, бешеная попалась, но вроде как заводная, и уж слёз от неё я точно не ожидал.

— Козёл! — выдавила она. — Скотина!

— Да ты что?! — удивился я. — Я тебя и пальцем не тронул!

— А я-то дура! — разревелась она. — Сбылась мечта идиотки, нечего сказать!

— Я ничего не понимаю! — пробормотал я. — Ты же сама ко мне полезла!

— Шесть лет! Шесть лет я мучилась, скрывала! — ревела она. — Шесть лет не могла признаться любимому!

— Какому любимому? — не понял я.

— Тебе, идиот! — закричала она. — Ты мой любимый, понял?

— Нет, — растерянно признался я. — Я тебя вообще первый раз вижу!

— Шесть лет! — повторила она, всхлипывая. — Первая любовь. Слёзы в подушку, ненависть к тебе, тупому и бесчувственному, опять любовь! Отец чуть не проклял меня за то, что я полюбила мальчика! Мама, моя дорогая мама… Сколько раз я видела грусть и сожаление в её глазах! И вот теперь, когда свершилось чудо, когда я могу открыто объявить о своей любви, ты меня так грубо… Будь ты проклят, урод!

— Что за чудо? — снова не понял я.

— Обыкновенное такое чудо! — раздражённо крикнула она. — Да пусти меня уже, козёл!

Я разжал руки, на всякий случай ещё и толкнув её легонько. Она сделала пару шагов, остановилась и развернулась, неуклюже размазывая тушь с ресниц вместе со слезами.