Канон Равновесия (СИ)

Илленн подбежала сама, чуть ли не с визгом бросилась мне на шею. Ей не было дела до жесткого промерзшего меха и холодного боевого железа, она мощно и стремительно вливалась в мое сознание, единым махом вываливая все, что произошло с ней за эти несколько лет: события, радости, горести, тревоги и чаяния. Рахийяп на шею прыгать, естественно, не стал, хоть это и входило в его привычки. Отцепился от Волка и устало побрел к роднику, бьющему круглый год возле камней, на которых стояли Колонны. Плюхнувшись на колени возле теплых струй, он нырнул туда головой и принялся жадно пить, дрожа всем телом.

— Где он? Что с ним? — вцепилась в меня Рысь мертвой хваткой. В ее голосе через край переливалась тревога.

— Носится по всему материку, как бешеный, — вздохнул я.

— Вляпались вы по самые уши, — подошел Ваэрден, нервно принюхиваясь и морщась. — Говорил я, что он опасен.

— И что теперь, прикажешь его убить? — дочь при этих словах испуганно вздрогнула и уставилась мне в глаза — серьезно говорю или нет.

— По нашим законам, если ифенху сходит с ума и становится опасен для окружающих, его немедленно убивают.

— И ты так спокойно говоришь об этом при собственной невесте! — возмутился Димхольд, подойдя к Волку сзади и опустив тяжелую руку ему на плечо. Я насторожился, готовясь, в случае чего, перехватить удар — кузнец мог сгоряча и в морду дать.

— Если так будет нужно, — внезапно отозвалась дочь сухим и хриплым голосом, — придется убить.

Да, она воистину стала взрослой… Отличной спутницей моему будущему преемнику на посту главы миров Колеса.

…Стихии, кому я вру? На посту раба этой прожорливой, идущей вразнос системы, неизвестно кем и когда созданной!

Дом возле Колонн встретил нас запахом свежего хлеба, меда и молока. Жена не сидела без дела и, поджидая гостей, успела хорошенько протопить долго простоявший пустым дом, напекла пирогов и булочек, видимо, от нервов. В другое время сбор всего семейства стал бы поводом для веселья и большого праздника, но сейчас дом словно пропитался скорбью и страхом. За те полдюжины дней, что мы не виделись, Лира осунулась и как будто разом постарела лицом на десяток лет. Наверняка давно толком не спала и извела себя дурными мыслями. Вон и при виде дочери не удержалась, не прячась отирала слезы со щек. Хорошо еще, я благоразумно промолчал про отравление, иначе лились бы они в три ручья…

Ужинали в тягостном молчании. Не задавали друг другу сотни вопросов, не перебрасывались шутками, не пытались подсыпать друг другу соль в чай или подложить мед в соленые грибы. Даже Рахи с Мефом сидели пришибленные и молча ковырялись в еде. В другое время оба не преминули бы высказаться по поводу предстоящей свадьбы сестры и надавать жениху советов… Но Рахийяр злился и едва держал привычную маску.

Мне и самому было тошно так, что хоть топись. Перед глазами так и стояло осуждающее лицо Яноса: «Я же тебе говорил!». Выждав, когда все разбредутся спать, я снова засобирался.

— Куда ты? — жена поймала уже на пороге. Пока никто не видит, вцепилась в меня мертвой хваткой, прижалась так, что перехватило дыхание. — Кхайнэ, мне страшно, не уходи.

— Не бойся, я до Колонн. Может быть, найду решение.

В ночь я ушел на четырех лапах. Беззвучно проскользнул по двору мимо огромной древней ели, маячившей в кромешной снежной темноте ночи огромной шатровой тенью. Только слабый отблеск света Колонн редкой бриллиантовой россыпью мерцал на кутавшей дерево снежной шали. Не утруждая себя поиском калитки, я перемахнул через забор и из домашних запахов окунулся в лесное благоухание.

Пахло снегом, промороженной хвоей, уснувшей землей. Колючие снежинки цеплялись за шерсть, холодными мухами садились на нос. Лапы утопали в свежей снежной подушке, еще не расчерченной ниточками следов лесного зверья, деревья провожали меня, как молчаливые часовые. По этой тропе я зимой и летом мог бы пройти с закрытыми глазами. Впереди нарастал пульсирующий белый свет, привычно повеяло в морду теплым ветром. Холод перестал кусать нос и уши. Я с разбега перемахнул через валежину, брызнув из-под лап не успевшим слежаться снегом, пробил грудью сомкнутые еловые лапы и вылетел на священный луг, окунувшись в Свет и Силу.

Восемь столбов горячего Света бесконечными копьями вспарывали ночь. Длань изначальной Силы накрыла меня, слегка придавив и погладив, так что сердце забилось возле самого горла. Ее было много. Она заполняла собой все пространство вокруг и казалась густой, как вода. Но это — пока не привыкнешь.

Я взошел на чуть присыпанные редкими снежинками древние камни, дрожа всем телом от разлитого в воздухе пения. Здесь нет места сомнениям и страхам — Свет не оставляет им права на существование, будто обычным теням. Здесь всегда рождается спокойствие и приходит понимание.

Что мне делать?