Канон Равновесия (СИ)

Морщась и шипя, Кхайнериар принялся распутывать зачарованные цепи. Пропитанное чарами железо леденило руки, ловушка постепенно схлопывалась. Рей тяжело, со свистами и всхлипами дышал и не мог шевельнуть даже пальцем — от многодневной неподвижности и потери крови тело совершенно не слушалось.

— Держись, мой мальчик. Сейчас выберемся.

Вернув меч за спину, Кот успокоил нервно-усталую дрожь в руках и начал собирать в ладони силу для сплетения портала. В голове вертелась всего одна мысль: «Куда угодно, только подальше отсюда!» Кхаэль готовил проход, а у самого беспрестанно шевелились уши — он пытался расслышать приближение врагов.

«Как можно дальше!»

Полыхнуло светом, белая арка, достаточно широкая и высокая, чтобы пропустить Кхайнериара с ношей, встала прямо посреди камеры. Кот, уже не чуя ни рук, ни ног от усталости и навалившиеся боли, закинул обмякшее тело сына себе на плечо и, шатаясь под весом немаленькой туши, шагнул в проем.

Кто же знал, что один бесконечно долгий миг падения в пустоту приведет обоих в густые леса затерянного мирка…

За полтора года до рождения Илленн

Процесс регенерации всегда мучителен. Боль, слабость и тошнота сменяются жаром и диким зудом, от которого хочется лезть на стену. Сознание то и дело соскальзывает в сон или обморочную муть. Окружающее превращается в неясную круговерть бессвязных образов и звуков, из которой невозможно выбраться.

Но я не имел права растягивать сие сомнительное «удовольствие» надолго. Рядом умирал сын, и я был ему нужен. Так что — разлепить слезящиеся глаза, пинком водворить сознание на место и, не отвлекаясь на изучение места, в котором оказался и проступающую на бинтах кровь, сползти с лежанки к нему. Ни я, ни Ловец Душ опасности не чуяли. Значит, можно попытаться осмотреть и попробовать понять, что случилось…

Как кружится голова. К демонам! Света мало, всего лишь догорающая масляная лампа. Видеть можно, но краски смазаны, почти обесцвечены звериным зрением. Оттого не разобрать, кажется мне, или и впрямь все плохо.

Рей лежал на полу среди вороха шкур и одеял, тяжело, с присвистом дыша. Видать, у того, кто по доброте душевной спас нас, не нашлось подходящего ложа для крылатого существа. Интересно, кому это мы понадобились и для чего? И не придется ли снова отбиваться и уносить ноги? Очень жаль, что Ловец Душ не умеет убивать сам…

Но это потом. Все потом.

Что ж ты сделал-то с собой? Лицо серое, губы синюшные, глаза ввалились, щетина многодневная клочьями, волосы липкие от пота, а сам холодный, как труп. Я нащупал жилку на шее — билась еле-еле. Живой. Но что-то в нем не так. О, Стихии, скажите, что запах нежити мне померещился!

Я сморгнул, перестраивая зрение, и вгляделся в его энергосистему.

Нет… не померещилось

Трижды проклятые люди! Чтоб вас демоны имели днем и ночью во всех позах и со всей фантазией! Чтоб вас Бездна сожрала и не выплюнула!

Я сдержал рычание, до крови закусив клыками губу, пережигая боль, резанувшую душу каленым железом. Ни к чему, чтобы она сейчас пошла по узам и добила без того слабую душу. Нет, мало перегрызть этим тварям глотки, мало скормить их мечу! Я их разберу на составляющие, сотру в кровавое месиво, испепелю, пусть для этого мне придется выпустить всю мощь Колонн. Клянусь Колесом, эти двуногие уебки проклянут день, когда родились на свет их сучки-матери! Мое сокровище, мой взрослый приемный ребенок, мое несчастье, моя головная боль и радость из-за них превратился в живое умертвие.