Канон Смерти (СИ)

Рею стало не по себе от этого ответа. За ним маячило нечто такое, чему он не мог подобрать названия и с чем не хотел бы столкнуться. Чешуйки на хребте невольно поднялись дыбом.

Назад в крепость он возвращался еще более задумчивым.

Глава 10 В доме вождя

Кхайнэ вернулся тихо. Так, чтобы родня этого даже не заметила и не успела подловить. И теперь лежал на роскошной широкой постели за запертыми дверями собственных покоев, уткнувшись лицом в подушку. Как дошел, так и рухнул — не раздеваясь, по диагонали. Сил едва хватило на то, чтобы правильно выйти из оборота, не попортив окончательно одежду и вещи и не застряв где-нибудь посередине. Сон не пришел — разум просто выключился, перестав воспринимать окружающее. Он даже не заметил, как возле правой руки сам собой проявился Ловец Душ и беззвучно опустился рядом на покрывало.

Рваная рана на ноге уже не кровила так сильно — организм со скрипом, но запустил регенерацию, и сосуды закупорились. С подранной аурой дело обстояло куда хуже, кое-где она отсутствовала целыми кусками.

Знобило, тошнило и хотелось пить. Но Кхайнэ этого не чувствовал.

Будь проклят Даэрасаш с его наймом, и катился бы в Бездну этот Домен!

Впрочем, он и так катится…

Кот мечтал сдохнуть раньше, чтоб его еще и в этом не обвинили. Яркий свет заливал широкое ложе, разметавшиеся волосы, липкие и переставшие быть белыми, броню со следами когтей — здешним лучше не знать, что за твари имеют такие когти. Узорчатое покрывало набрякло кровью, и запах, наверное, стоял тяжелый.

Плевать…

Кто там поскребся в дверь?

— Вон! — рявкнул кхаэль, пьяно приподнявшись. Но дверная ручка тихо щелкнула, а защитные чары не подняли тревогу и не испепелили вошедшего на месте.

— Какого демонского хвоста… — проскрипел Кхайнэ в подушку, сдерживая подкатившую тошноту.

— Тебя сдал Айфир, — тихо сказал незваный гость. — Это, в конце концов, его обязанность — звать меня, если тебе плохо.

— Янос, твою мать…

Гость проигнорировал это неоконченное заявление, подошел к постели и, рывком подняв массивного кхаэля, почти взвалил его на себя. Невысокий хрупкий с виду ирлерр в дорогих одеждах аристократа удерживал полубезвольное тяжелое тело с легкостью опытного, хорошо тренированного бойца.

— Не пойду, — буркнул Кот, но не сделал даже малейшей попытки вывернуться из железной хватки друга — все равно бесполезно. Свежий грозовой запах, источаемый черными перьями, немного отрезвил, дурнота отступила, но колени все равно подламывались. Он крепче стиснул челюсти, чтобы не стучать зубами и тряхнул головой, отгоняя наваливавшуюся темноту.

— Я тебя и спрашивать не буду, — в тихом голосе лязгнула сталь. — И здесь валяться не брошу.

— Ну оставьте вы меня все в покое, а…

— Jarrach te![1] — коротко каркнул Янос и шагнул в развернувшееся перед ним сияние портала.

По ту сторону оказалась ванная комната его личных покоев. И Янос, аккуратно сгрузив друга на кушетку, привычно и оттого даже зло взялся за дело. Далеко не в первый, и увы, не в последний раз ему придется исполнять роль личного целителя для этого дурного кошака, который никогда не думает о том, что его жизнь может быть важна для кого-то еще не только потому, что он Хранитель.

Невзирая на грязь и кровь и матерясь не хуже солдатни, ирлерр быстро раздевал друга. Скоро грязная одежда и вещи неопрятной кучей валялись на выложенном блестящей плиткой полу, а птиц разразился очередной порцией площадной брани — и от количества новых, еще не виденных им шрамов и недолеченных рубцов, и от результатов, выданных отработавшим диагностическим заклинанием.

— Значит так, — наконец, ирлерр выдохся и перешел снова на общий язык и культурную речь. — Ты остаешься у меня до тех пор, пока я не залечу все, что ты в себя натащил за то время, что мы не виделись. И я не хочу слышать никаких возражений.

Кхайнэ молча моргнул.

— Заодно ты мне все расскажешь, — уже спокойнее добавил Янос.

Кхайнэ моргнул еще раз.

Вздохнув, крылатый присел перед ним на корточки и, едва касаясь воспаленной кожи тонкими пальцами, начал накладывать исцеляющие плетения — сперва обезболивающие, потом обеззараживающие и заживляющие. Кое-где приходилось подправлять, невесомо касаясь силовыми щупами, чтобы ткани срастались ровно.

— Когда ты себя беречь научишься, дурак, — ворчал под нос пернатый. — Или ты это специально делаешь, чтобы у меня смысл жизни не терялся?

Кхайнэ приподнял голову, выныривая из полуобморочного тумана, но ничего не ответил. Реальность плыла, смазывалась. Захотелось клубком забиться под черное крыло и просить о защите от этого кошмара, но он не мог себе позволить взвалить на плечи друга детства еще и это. Пусть тот злится, но будет лучше, если большая часть работы Хранителя останется для него неизвестной, не то он найдет повод записать происходящее себе в вину и станет еще больше похож на призрака, чем сейчас.